“Знаю, не избежать мне суровых окриков и насупленных бровей. Дескать, вся эта книжка – исключительно для “жареного фактика”. Мол, автор, так его растак, ради красного словца не пожалел и праотцов…”
Владимир ГАЛЬПЕРИН
Толедо, США
Вышла в свет новая книга Владимира ГАЛЬПЕРИНА “Ой вей Zidovske Mesto”. Мы публикуем некоторые главы из неё… Книга ограниченном тиражом будет продаваться в редакции Russian Canadian Info
Гл.2 Лёгкой кавалерии
Варшавский Иудейский
“Iezy jak Berek pod Kockiem”
(Как Берек под Коцком)
Польская поговорка, означающая безвыходную ситуацию
Пусть не часто, пусть изредка, но происходят в судьбах отдельных людей и даже народов абсолютно не предсказуемые события. События, порою, комедийные, порой, драматические, но так или иначе – не укладывающиеся в тесные каноны классических представлений о роли данной личности или целого этноса в сценарии мировой истории. И вовсе не обязательно, что после такого “сбоя” человечество заложит головокружительный вираж, или же представления о существующем порядке вещей рухнут раз и навсегда. Конечно, нет…, но, согласитесь, чертовски приятно хотя бы изредка “щёлкнуть по носу” набившую оскомину “Такположенность”.
В прошлой главе припомнил я забавную и немного грустную историю о еврейском кавалерийском полке екатерининского фаворита Светлейшего князя Потемкина-Таврического, о двух эскадронах, “с беспокойством поглядывающих на своих лошадей”, местечковых добровольцев, мечтавших с запорожскими пиками наперевес защищать от вражьих набегов Иерусалим. Ну, а теперь позвольте мне поведать тем из вас, кто не знает (тем же кто позабыл – напомнить), о судьбе ещё одного совершенно невообразимого воинского подразделения и о его легендарном командире. Речь пойдёт о польском “Старозаконном” (Ветхозаветном, (то бишь – иудейском) полке легкой кавалерии и о его командире – варшавском улане (ганноверском драгуне) с нетипичным для шляхтича именем Дов Бер бен Иосеф.
Поначалу всё было вполне себе “клеше”: родился Дов Бер в религиозной семье еврейского коммерсанта, в местечке Коцк, что неподалёку от Литовского городка Кретинга. Произошло это непримечательное событие в 1764-ом году, и в течение первых шестнадцати лет жизнь мальчика ничем не отличалась от жизни прочих еврейских детишек захолустного Коцка. Впрочем, было и одно незначительное отклонение от “местечковой нормы” – в дополнение к программе местного хедера отец лично преподавал маленькому Дову европейские языки. По всей видимости, именно эта “лингвистическая бацилла” (не винить же в происшедшем зубрёжку под руководством дёргающего за пейсы меламеда) послужила причиной того, что в неполные семнадцать лет Берек Йоселевич (так на польский манер именовали его современники) поступает на службу к веленскому епископу – князю Массальскому. Католический иерарх по достоинству оценил смекалку молодого еврея, и вскоре провинциальный, но весьма расторопный юноша оказывается по делам князя во Франции. Идеалы французской революции, а в особенности идеи национальной и религиозной толерантности пришлись по вкусу амбициозному, но, увы, обреченному на “второсортность” Береку. В 1788-ом году двадцатичетырёхлетний Йоселевич возвращается из Парижа в Варшаву, где веселит приятелей и не на шутку раздражает недругов подачей прошения о зачислении его на военную службу в офицерском чине. По всей видимости, вышеобозначеный рапорт Йоселевича являлся тем, что принято в наше время называть “общественно-политической акцией”. Уж кому-кому, но неглупому Дову Беру доподлинно было известно, что по законам Польского Королевства поданным иудейского вероисповедания офицерских чинов ни в коем случае не полагалось. Как знать, возможно, в силу случайного стечения обстоятельств, ну, а может быть осознанно стремясь быть поближе к неосуществлённой “офицерской” мечте, становится Йоселевич поставщиком лошадей для Войска Польского.
В этом месте нашего повествования представляется уместной небольшая историческая справка: в 1791 году, под давлением Петербурга, польский король Станислав принимает новую конституцию, в значительной степени ограничивающую польский суверенитет в пользу Российской Империи. Недовольство части тамошнего дворянства и в особенности польской военной элиты постепенно переросло в вооруженный бунт под руководством легендарного Тадеуша Костюшко. На подавление восстания брошены были войска союзной с Россией Пруссии и экспедиционный корпус под командованием небезызвестного нам Александра Суворова.
Именно тогда, в нежелающей смириться со своей судьбой Варшаве, наконец-то, осуществилась фантастическая мечта коцкого фантазёра. В сентябре 1794 года Йоселевич уговаривает Тадеуша Костюшко создать т.н. “Старозаконный” (полск. “ветхозаветный”) полк, при этом Берек немало удивил заносчивых шляхтичей, добившись чтобы полк был не пехотным, но непременно кавалерийским. И чудо свершилось…., более того – Йоселевич, ни единого дня не служивший в польской армии, произведен был в полковники. Уже 17 сентября новоиспечённый пан полковник в соавторстве со своим другом и заместителем Юзефом Ароновичем обратился к евреям польского королевства с печатным воззванием на идиш, призывающим отстоять независимость Родины перед лицом русско-прусской интервенции. И что вы думаете?! …К октябрю в составе Старозаконного полка легкой кавалерии насчитывалось пять сотен еврейских добровольцев.
Любопытный факт – по воспоминаниям современников, не отличавшийся особой набожностью Йоселевич решительно настоял, чтобы в обозе вверенного ему формирования непременно имелась походная синагога, и чтобы приготовление пищи в полковой кухне происходило в строгом соответствии с законами кошрута. Чтить Субботу в условиях военного времени возможным не представлялось, зато удалось Дову Беру выхлопотать у главнокомандующего Костюшко особое право еврейских конников на ношение “старозаконных” бород, пейсов и традиционных иудейских талисов с кистями, выпущенными наружу. Большинство офицеров необычного полка евреями не являлись, однако все они были добровольцами и, следовательно, ни к синагоге, ни к “библейскому” виду еврейских рубак претензии не имели. Современники, свидетели тех боевых дней, отмечали врожденный командирский дар Берека Йоселевича и отчаянный героизм сражавшихся под его началом кавалеристов. Даже представители польской военной аристократии, воспитанные во многовековой антисемитской традиции, отмечали мужество Старозаконного полка.
Фаддей Булгарин в своей книге “Воспоминания” писал следующее: “…После обеда все мы перешли в т.н. турецкую комнату или диванную, где охотникам подали трубки. Я почёл неприличным курить, находясь первый раз у такого вельможи. Курили только старики. Зашла речь о жидах. Хозяин князь Иосиф Понятковский защищал их, а старый генерал Зайончек заметил с улыбкой, что гораздо легче защищать жидовок нежели жидов. Когда дошло до военнослужащих, в пример противного, князь назвал полковника Берека, сказав, что это был истинный герой”.
К сожалению (судя по относящимся к 1810 году мемуарам Булгарина) в курительном салоне военного министра Понятковского, вскользь обмолвившегося о Береке Йоселевиче, никто не удосужился помянуть добрым словом четыреста с лишним его боевых товарищей. Именно столько еврейских кавалеристов Старозаконного полка отдали свои жизни при обороне Варшавы от русско-прусских агрессоров.
После подавления мятежа лишь немногим удалось скрыться за границей. Уцелевший Йоселевич бежал в Италию. Во французском “польском легионе” под командованием Я. Домбровского он участвовал в знаменитой битве при Аустерлице. В 1803 году Берек был произведен в чин капитана элитного Ганноверского драгунского полка. Позже Дов Бер командовал двумя эскадронами польских улан, и еще раз (теперь уже от новых варшавских властей) получил полковничье звание вместе с высшим польским военным орденом “Виртути Милитари”.
Он погиб в 1809 году в жестоком бою с венгерскими гусарами, защищая Польшу (вместе с её сановными антисемитами, покуривавшими трубочки в диванной князя Понятковского) от австрийских захватчиков. По странной прихоти судьбы, конец настиг Дова Бера бен Иосефа в полуверсте от родного Коцка.
И вновь Фаддей Булгарин: “…Несколько эскадронов венгерских гусар перешли вплавь через реку и напали ночью врасплох на беспечных поляков. Полковник Берко успел собрать сотню егерей и пошел на пробой. Дрались с обеих сторон отчаянно, и Берку изрубили в куски. Жиды похоронили его с великими почестями и над его могилой накопали высокий курган”. Думаю, что с “курганом” Булгарин приврал. У “жидов” курганы не в чести. Что же касается поляков, то в предместье Варшавы, на месте гибели четырех сотен еврейских добровольцев, памятного знака отродясь не бывало.
