Решение Верховного суда Канады, который разбирает в настоящее время дело об отце-педофиле, совратившем своих приемных дочерей, может привести к отдельному от этого случая решению и признании и скотоложства преступлением.
Долгие разбирательства судами низших инстанций, разбиравшихся в 13-ю обвинениями в адрес жителя Британской Колумбии, привели в конце концов к поданной обвинением апелляции и к передаче дела в Верховный суд страны.
В течение 10 лет приемный отец совершал развратные действия с девочками. В одном из эпизодов он размазал арахисовое масло по промежности одной из них, а затем дал слизать эту массу своей собаке, снимая происходящее на видео-камеру.
Прокуроры просили обратить внимание суда и на то, как этот случай мог повлиять на дальнейшую жизнь собаки. К этому требованию присоединилась и юридическая организация по защите животных Animal Justice. Суд, по крайней мере, дал возможность представителям этой организации выступить в качестве свидетелей.
По словам исполнительного директора Animal Justice Камиллы Лабчук, адвоката, выступавшего в суде, впервые в юридической системе вообще рассматривается дело об оскорблении, унижении животных.
Еще в 1954 году канадский парламент признал скотоложство преступлением, отличающимся от осуждаемой тогда повсеместно содомии.
Адвокаты по данному делу указывали, что речь о скотоложстве может идти лишь в случае “прямого сексуального контакта” или “сексуального проникновения” . Обвинители же утверждают, что любая сексуальная активность людей с привлечением животных может считаться скотоложством.
По мнению Томаса Уолкома, журналиста газеты Toronto Star, описывающего это дело в Верховном суде, скотоложство – отвратительное извращение, но оно является преступлением не потому, что вызывает просто отрицательные эмоции.
Уолком уверен, что преступлением его делает (как и педофилию) то, что у “пассивной стороны”, которая становится жертвой развратника, нет возможности дать агрессору отказ. Речь здесь не идет об “обоюдном согласии”, поскольку речь идет о том, что просто не может произнести это слово “нет”.
Но это – личное мнение журналиста. Личное ли?
