Володя с детства писал стихи – еще даже буквы не знал, а уже сочинял рифмованные фразы. Мама поражалась и пересказывала отцу. Отец кивал, с иронической улыбкой смотрел на сына. Он был инженер-технолог, отслужил на флоте. Он знал, что все это ерунда и толку не будет, если парень не получит настоящую профессию.
А он был “не от мира сего”. Играл с девочками, избегал мальчишеских компаний, любил быть один, часами мог сидеть у окна и бесцельно смотрел перед собой, чему-то улыбаясь.
– Как блаженный, – говорила бабушка Таня. – Ты бы его показала врачам, может чего-то не хватает в организме… В школе учителя тоже говорят, что он не как другие дети. Доходит до него с третьего раза, ворон считает, оценки – еле тянет на троечку.
– Мам, ну уж не настолько! Ребенок как ребенок. Просто он у меня мечтательный – мечтает о чем-то постоянно.
– Вот-вот. Так всю жизнь и промечтает.
– Он стихи сочиняет, может, поэтом будет. Вот про стрижа сочинил: стриж летает выше крыш. Это же здорово!
– А жить на что? Сколько этим поэтам платят? Будет ходить без штанов. Ни одна нормальная женщина за такого не выйдет.
Володя слышал эти разговоры и чему-то улыбался, словно речь шла не о нем. Он проявлял интерес к неожиданным вещам и сосредоточенно наблюдал, как слетают с деревьев листья, умывается кошка, мальчишки играют в хоккей, ветер несет поземку, на солнце становится рыхлым снег и исчезает весной.
Он много читал – все, что попадалось под руку. Иногда останавливался и смотрел вдаль долгим, невидящим взглядом, и картина мира дополнялась очередным штрихом.
Осенью бабушка заболела. Долго не хотела идти к врачу, пила какие-то настои и отвары, терпела, потом все-таки пошла. Мама стала серьезной, нервной, отец особенно молчаливым. Это была мать жены – его родители жили в Самаре.
Вечером в квартире повисала тягостная тишина. Иногда резко звонил телефон, мама что-то тихо односложно говорила. Через знакомых удалось показать бабушку профессору. На какое-то время мама стала опять веселой, появилась надежда. Мама присаживалась к бабушке на кровать, предлагала овощной суп, но бабушка отказывалась.
Она говорила, что не верит врачам и не хочет ложиться на операцию.
– Надо использовать этот шанс, – волнуясь, говорила мама. – Вишняков – гениальный врач. К нему невозможно попасть. Ты себе не представляешь.
Потом отец отвез бабушку в больницу. Мать каждый день после работы ездила к ней. В стекляных банках она отвозила еду, но бабушка почти ничего не ела и мать ночами тихо плакала.
Отец часто выходил курить на кухню, утром оба, невыспавшиеся, уходили на работу.
Неожиданно, хотя до каникул было еще далеко, Володю отправили в Самару к дедушке и бабушке.
На вокзале его встретила бабушка Оля, обняла, отчего-то заплакала и повезла домой.
Начиналась весна, было уже тепло. Утром он лежал и смотрел, как на потолке движутся солнечные тени. Бабушка Оля заглядывала в комнату, ласково улыбалась и говорила:
– Проснулся, Вовочка? С добрым утром! Деда с утра сходил на рынок, рыбки принес, молочка, у меня шанежки горячие, умывайся, пойдем завтракать.
Они садились на кухне за стол, неспешно завтракали, пили чай.
В 8 деда уходил на работу, а он шел гулять или смотрел телевизор.
В соседнем подъезде жила девочка Ира. Он помнил ее с прошлого лета, когда приезжал на каникулы. Теперь они встретились как старые знакомые. Ира приходила из школы, делала уроки и выходила во двор.
– Вовчик, привет!
Они сидели на нагретом солнцем бревне, по бревну бегали муравьи.
Она рассказывала ему, как будет жить, когда станет взрослой. Он слушал, наивно приоткрыв рот и восхищаясь ее уверенностью, ясностью планов и решительностью, с которой она намеревалась их осуществить.
Сейчас рыжие – очень модно, – говорила Ира. – Многие специально красятся, чтобы стать рыжей. Но натуральные рыжие ценятся намного больше. Как ты ни красься, а всегда видно. Мой цвет волос вообще редко встречается. После школы поеду в Москву, стану моделью. Модели много зарабатывают, ездят за границу, у них большой круг знакомств. Меня будут фотографировать, надо будет показывать разные моды, а фотографии будут в журналах. Есть одна немка, тоже рыжая, я ее фотки в журнале видела. Но у нее темные глаза и губы никакие, а у меня зеленые. Видишь? Мама говорит – как у кошки.
Он простодушно смотрел в ее глаза:
– Вижу…
– Мама сказала, что такое сочетание вообще очень редко бывает: зеленые глаза и медные волосы. Это только так говорят – рыжий. А на самом деле – миллион оттенков: от медно-красного, до золотого. Золото ведь тоже бывает и белое, и красное – разных цветов. Ты разве не знал? У бабушки есть колечко из белого золота с аквамарином. Она мне сказала, что когда умрет, это колечко будет мое. А у тебя есть мечта? Ты чего?
Он заплакал, слезы потекли против его воли.
– Вовчик, ты чего?
– Пусть лучше она не умирает… Я не хочу.
– Она ведь жива, я это так сказала. Все же когда-нибудь умирают.
– Я не хочу… – он поднялся и пошел домой.
– Плакса! – крикнула вслед Ира. – Пацан, а расхныкался, как девчонка. Ну что за мужики пошли – один дурней другого.
Он пришел, лег на кровать, отвернулся к стенке. Все события последних месяцев предстали перед ним, и он понял, что бабушка тяжело больна и, может быть, умирает. Поэтому его отослали, чтобы он не видел; взрослые сговорились скрыть это от него. Он плакал и думал, что у него есть мечта, только одна, – чтобы бабушка поправилась и никто никогда не умирал. Просто чтобы все были живы и здоровы. А о чем еще можно мечтать?
У каждой болезни есть свои “любимые” времена года. У пищевых отравлений – лето.
По наблюдению специалистов Новосибирской научно-производственной фирмы “Новь” из всех млекопитающих, только человек имеет склонность набирать лишний вес в течение всей жизни.
