Обвиняемый в участии в преступной группе заговорщиков, которые хотели взорвать железнодорожный состав и совершить другие теракты в Канаде, посоветовал суду присяжных трактовать его поступки с точки зрения Корана.
Чихеб Эссенгайeр, обратившись к присяжным заседателям, дал им “искренний совет”, требуя судить их исключительно с помощью Корана.
Уголовный кодекс, по его словам, “написан людьми, а люди не идеальны”.
“Именно поэтому я требую, чтобы мерилом здесь и эталоном всех судов, касающихся человеческой жизни, был святой Коран”, – пишет подсудимый в своем официальном обращении.
Эссенгайeр отказался участвовать в суде над ним и не призвал ни одного свидетеля с свою защиту.
Его официальная записка была единственным обращением к суду, а прочитана она была адвокатом, который был назначен ему самим судом.
“Я обращаюсь к вам сегодня потому, что хочу дать искренний совет”, – написал Эссенгайeр.
“Я призываю вас отказаться от обвинений, которые были вынесены под неким влиянием – в качестве первого шага вашего искреннего покаяния перед Богом”, – пишет подсудимый.
Заявление Эссенгайeра прозвучало в конце дня в среду – после того, как к суду обратился королевский прокурор, указавший на неопровержимость доказательств о виновности подсудимых.
Вместе с ним обвиняемым является Раед Джазер, которые обвиняются в том, что замышляли не одну атаку на ни в чем не повинных граждан в своей собственной стране.
После начала следствия был записан ряд разговоров между подозреваемыми, которые свидетельствуют об их не совсем невинных замыслах.
Джазер, в частности (постоянный житель Канады из Палестины) говорил, что хотел бы увидеть, “как сгорит вся страна” и о том, что “его меньше всего волнует, сколько человек погибнет”, поскольку “каждый является целью”.
Эссенгайeр, тунисец по происхождению, учился в аспирантуре в Монреале, оправдывал убийство невинных женщин и детей тем, что оно необходимо в качестве мести, спасения Ислама, поскольку, как он считает, в мусульманских странах войска стран Запада убивают детей и женщин.
Джазер, следует указать, позже отказался от своих замыслов, когда разговор зашел о конкретных деталях их теракта. Но сделал это он не раньше, чем впервые на него обратила внимание полиция.