В 1513 году знаменитый живописец и график из Нюрнберга Альбрехт Дюрер исполнил три гравюры, называемые «мастерскими»: «Рыцарь, смерть и дьявол», «Святой Иероним в келье» и «Меланхолия”.
«Святой Иероним в келье»
Второй из трёх шедевров «Святой Иероним в келье» (Der heilige Hieronymus im Gehaus). «Всадник» это мрачная и даже несколько устрашающая картина воина, следующего своему пути среди жизненных тревог и соблазнов, несмотря на угрозу смерти; картина о жизни, о силе и судьбе, о необходимости действия. В отличие от «Всадника», «Святой Иероним» раскрывает тему святости и духовных поисков. Образ Святого Иеронима — его мирные духовные занятия, его путь — к святости, через монашеское смирение, созерцание и молитву.
Святой Иероним личность легендарная, но вполне реальная. Монах Иероним Стридонский или Софроний Евсевий Иероним (лат. Sophronius Eusebius Hieronymus; 30 сентября 419 или 420, Вифлеем) — церковный писатель, аскет, создатель канонического латинского текста Библии. Главный труд его жизни это перевод Библии на латынь — Вульгата (лат. Vulgata), одиннадцать столетий спустя был провозглашён Тридентским собором в качестве официального латинского перевода Cвященного Писания. Он оставил также исторический труд «О знаменитых мужах» (лат. De viris illustribus), «Хронику» (события всемирной истории, начиная с сотворения мира), основанную на «Хронике» Евсевия Кесарийского с дополнениями. Наследие Иеронима также составляют более 120 его писем. Святой Иероним почитается как в православной, так и в католической традиции, как святой и один из учителей Церкви. Некоторые средневековые источники (Мавро Орбини) приписывали ему также создание глаголического алфавита.
Святой Иероним изображён за работой, он пишет, скорее всего, переводит Священное Писание. Вокруг его головы символическое сияние, это дань традиции в изображениях святых, но также и акцент, подсказка зрителю. На столе ничего лишнего, кроме подставки для книг, чернильницы и распятия. На переднем плане спят лев и маленькая собачка. Собака здесь — символ верности. Кстати изображение собаки наиболее часто встречается в работах Дюрера и присутствует во всех трёх Мастерских гравюрах. У Иеронима Блаженного, как это ни удивительно, был ручной лев. Согласно Золотой Легенде (Жития святых ок. 1260), когда Иероним жил в монастыре, к нему вдруг пришёл хромой лев. Все монахи разбежались, а Иероним спокойно обследовал больную лапу льва и вытащил из нее занозу. После этого благодарный лев стал его постоянным спутником.
На гравюре множество тщательно проработанных деталей. Картина насыщена мелкими объектами — символами, и даже предметы быта здесь имеют символическое значение: лев и собачка, череп, книги, песочные часы, широкополая шляпа, четки, тыква, тапочки, подушки и так далее. Здесь нет оружия и доспехов, только атрибуты мирного одухотворённого труда.
Символика вообще характерна для Северного Возрождения и Альбрехта Дюрера. В искусствоведении есть специальная область экспертизы – иконография (в отличие от иконографии, как системы в иконописи), это исследование и анализ сюжетной стороны произведений, и истолкование символики, аллегорий и атрибутов, а также иконология – методика прочтения символического смысла картины. Не только сами символы, но и их расположение на картине имеет определённый смысл, например, линия, проходящая от головы Иеронима, через распятие и череп на подоконнике, противопоставляет смерть и воскресение.
В нижнем правом углу гравюры – восковая табличка с монограммой (AD) и годом создания. Считается, что Дюрер был первым, кто начал подписывать свои работы.
«Меланхолия» Дюрера
«Меланхолия» (или «Меланхолия I», как написано на самой гравюре) – одна из наиболее таинственных работ Дюрера, и она выделяется сложностью и неочевидностью идеи, яркостью символов и аллегорий.
Мы вкратце рассмотрели два графических листа из серии: «Всадник, смерть и дьявол» и «Святой Иероним в келье», их трактовку и объяснение. Они весьма сложны, интересны и многоплановы, равно как и третья работа из этой серии, но на первый взгляд трудно понять, что же их связывает друг с другом. В первом приближении можно сказать, что все три служат аллегориями власти, науки и духовенства. Образ «Святого Иеронима» — его мирный духовный труд и смирение монаха, «Всадник» – собирательный образ человека действия, активного противостояния невзгодам, а «Меланхолия» – это вселенная науки и искусств, постижения тайн мироустройства. Есть также трактовка, согласно которой серия представляет собой темпераменты: «Всадник» изображает «сангвинический», а «Иероним» — «флегматический», а центральный и наиболее загадочный лист, его гравюра 1514 года «Меланхолия» — «меланхолический».
Здесь на открытом, не зажатом стенами месте так тесно, как в углу на стройплощадке, здесь некуда деться от вещей, не скажешь бесполезных, нет — нужных, но как бы в момент, когда не знаешь с чего начать, когда всё готово, всё под рукой, тут тебе и измерительные инструменты, и молоток, рубанок, клещи, тигель с неким расплавом. Часы, весы, ключи (очевидно от кладовых), кошель с деньгами. Всё замерло. Но графически статических элементов очень мало – всего несколько горизонтальных линий, ни одна из которых к тому же не пересекает пространство картины от края и до края. Напротив, вся поверхность гравюры заполнена динамичными линиями и штрихами, плюс динамичное вечернее, контрастное освещение. Всё это создаёт напряжение покоя, состояние взведённой пружины. Весь рисунок воспроизводит игру ртути, пульсацию крови в кровеносных сосудах. Какая уж тут меланхолия! И взгляд такой, на который впору зонтик вешать.
Над горизонтом – то ли удаляющаяся от нас комета, то ли вспышка сверхновой — одинаково фантастическое явление для повседневного пейзажа. Море, заштрихованное параллельными линиями, выглядит, как будто скованное льдом. Нету и намёка на воздушную перспективу, дымку, флёр. Всё до горизонта одинаково резко и контрастно. Глаз не может остановиться и сканирует пространство гравюры беспрестанно, где-то скользя по прямой, где-то перескакивая по мелким штришкам, где-то огибая перевалы складок. Дюрер всегда, и в этой работе в особенности, без устали обрабатывает всё поле гравюры разнообразными фактурами, засевает штрихами, линиями, точками. Но как бы ни метался наш взгляд по шершавым уступам и впадинам замысловатой топографии гравюры, мы рано или поздно упираемся в глаза Гения-героя картины и тогда уже вместе со взглядом вылетаем за пределы гравюры в какую-то даль.
Это такой «хорошо темперированный клавир», изысканное сочинение музыкального барокко. Предметы, собранные в этой композиции, разумеется, неслучайны, они — символы, и нам стоит в них разобраться. Кто это сидит перед нами, мужчина, женщина? Может монах, или ангел, раз уж крылья? Платье это или монашеская ряса? Длинные волосы не обязательно указывают на женщину – у самого Дюрера есть автопортрет с длинными, до плеч локонами. Лицо тоже однозначно женственным, или наоборот мужественным не назовёшь. Телосложение мощное, хотя и женщины частенько бывают достаточно плотны. Хорошо, остановимся на такой трактовке: это Аллегория художника, творца, его Ангел или Гений. Не знаю, действительно ли был Дюрер меланхоликом по темпераменту, но сам он считал себя таковым — что ж, ему виднее. Он создал эту гравюру для эрцгерцога Максимилиана I, который сам всю жизнь суеверно боялся зловещего влияния Сатурна, а меланхоликам покровительствует планета Сатурн. Бог Сатурн старше всех остальных богов, знает сокровенные начала мира и стоит ближе всех к источнику жизни, воплощая высший интеллект. Поэтому только меланхоликам доступна радость открытий. Во времена Дюрера традиционно считалось, что меланхолики — люди с богатым воображением: художники, поэты, ремесленники.
Вся композиция символична, и вся она насыщена деталями-символами, некоторые из них незамысловаты, смысл других трудноуловим, а некоторых загадочен. Откуда тут Амурчик-Путто, почему это он увлёкся чтением, вместо того, чтобы упражняться в стрельбе из лука? Куда ведёт стремянка, что означает магический квадрат на стене? Увы, формат статьи не вмещает более детального описания этих блестящих по исполнению и содержательно глубоких графических листов, очень точно названных Мастерскими, трёх великих шедевров Альбрехта Дюрера.
Существует обширная литература и о творчестве Дюрера вообще, и о Мастерских гравюрах в частности. От себя порекомендовать могу: Цецилия Генриховна Нессельштраус, Альбрехт Дюрер. 1471—1528. Л.-М.: Искусство, 1961. Erwin Panofsky, The Life and Art of Albrecht Durer, Princeton, 1945
Олег Липченко
