“Да уж, рискнул, – желчно заметит недоброжелатель. – Прям-таки отчаянную голову поклал на алтарь репортёрского долга”. Согласен, поездка в Ниццу, даже из заокеанской Америки, не самый яркий пример беззаветного служения делу этнографии. Недоброжелателю, конечно бы, хотелось послать меня в нецивилизованную какую-нибудь лихомань, чтобы на фоне дизентерийных ужасов моего отпуска его прозябание в ноябрьской Миссисаге представилось раем на земле. И я его, как никто другой, понимаю, но пусть и он меня поймёт: ведь не довелось мне до этого ни разу побывать на Французской Ривьере. А ведь я, хоть и с некоторой натяжкой, но всё-таки русский человек.

Ну вот с нас, в разной степени русских людей, пожалуй, и начнём. Гид сказал, что в наидорогущем пригороде дорогущих Канн восемьдесят процентов имений принадлежит нашему брату. В том же рабочем посёлке прозябает и Рома Абрамович с припаркованной в каннской гавани самой большой в мире яхтой, оснащённой двумя подводными лодками. Ну а дальше, по убывающей, вплоть до живописной пары туристов из Краснодара, заискивающих перед грозным смотрителем платного туалета. Это мне мужик похвастался, что они с женой аж из самого Краснодара, доверился, так сказать, за то, что втолковал я офигевшему туалетчику, что застигнутая им в предбаннике голая пара – не извращенцы в летах, а “с пляжа переодягаются в сухое”. В зазоре между Абрамовичем и этими горе-нудистами – десятки тысяч наших с вами соотечественников и продуктовый магазин “Чайка”. В “Чайку” я заглянуть, признаюсь, не решился. Если честно, то сдрейфил. Тамошние соотечественники (и это моё субъективное мнение) в большинстве своём так и сочатся смесью нашенского исконного хамства и приобретённого французского высокомерия. Этакий фифти-фифти – “Шипр” и “Chanel # 5”. При этом, чем выше концентрация земляков, тем нестерпимее тягостное амбре. “Чайка” же представлялась (повторюсь, сугубо личное ощущение) эпицентром нашего в тех краях демографического взрыва. Стоял я, робея, на противоположной стороне тротуара, и, казалось, шипрово-шанелевый концентрат кусками можно “ложить” на рекламируемый в витрине “Бородинский”.

Не знаю, на мой взгляд, тащить “Бородинский” в Ниццу – пардон, всё равно, что с собою жену везти в Таиланд. Пекарни на подступах к Старому городу с хрустящими багетами, крошечные кондитерские со всякими глазированными невообразимостями, волшебные “креперии”, парализующие волю шипением румянящихся блинов.
Но о крепсах, пожалуй, отдельно. Умоляю, не повторите роковой ошибки автора. Ошалев от аппетитного выбора дюжины блинных подливок, из-за жадности своей я выбрал шоколадную. Шоколад был отличный, но по вкусу столь интенсивный, что напрочь забил нежный букет блинного теста. Послушайтесь доброго совета, выберите классику жанра – примитивное маслице с сахарком. …А вот во всём прочем, с тестом не связанном, ривьерскую кухню превозносить не за что. Приезжие, рассчитывающие на такие “хиты” французской кулинарии, как утиное бёдрышко, улитки или даже по-домашнему с лучком и с грибочками жаренную картошечку, будут крайне разочарованы полнейшим их отсутствием. Дело в том, что Лазурное Побережье, три столетия тому назад отвоёванное у генуэзских правителей, в культурно-историческом смысле – не совсем Франция. Скорее уж Италия. Пицца, паста, какие-то национальные лепёхи с засунутыми в них объедками вчерашнего ужина – всё это “на троечку” вкусно по итальянским понятиям, но никакого отношения не имеет не то что к высокой, но даже и к уличной парижской кухне. Зато, в отличие от большинства (особенно занятых в сервисе) парижан, ривьерцы – душки и лапочки. По моему твёрдому убеждению, в доброте и обходительности жители Ниццы -впереди Европы всей. Я сказал “Европы”, поэтому отправившись на Лазурный Берег, не стоит всё-таки рассчитывать на азиатское раболепие. Тем не менее, тамошний остановленный на улице туземец (пусть даже и не говорящий по-английски), терпеливо выслушает вас и угробит минуту-другую, чтобы объяснить, как пройти на Цветочный рынок. Даже официанты, эти, казалось бы, символы французского начихательства на чаяния иностранных туристов, приветливы и доброжелательны. И опять же, я не сказал “внимательны и расторопны”, так что заказ ваш запросто могут перепутать до неузнаваемости и принести ничуть не раньше, чем в парижском ресторане. Счёт за ужин – так то вообще многосерийная картина “Вечный Зов”. Мой вам совет, если не хотите в ожидании чека подмигивать, кивать и махать ручкой до полуночи, ступайте к барной стойке и платите сами. Кстати, там же, у стойки, закажите себе такси. Дело в том, что в туристической Ницце, как ни дико это звучит, но таксомоторы обслуживают пассажиров лишь по предварительным заказам. Теоретически, существуют в городе так называемые taxi stations, но для того, чтобы к ним добраться, вам скорее всего придётся вызвать такси. Вот здесь-то и настало самое время поведать вам удивительную историю.

…Маленькое, демократичное бистро в не слишком облюбованном туристами месте. (Заведение рекомендовано хозяином нашей чудной на двадцать номеров гостиницы, он же просветил по поводу предварительного ангажемента такси.) Официантка приносит счёт и печальную новость, что “в данный момент в городе нет свободных такси”, однако, тут же добавляет: “пожалуйста, подождите пару минут, вас отвезёт хозяин”. Ну что взять с бедной женщины, перепутала, должно быть, порядок малознакомых английских слов, вот и несёт ахинею. …В маленьком белом “мерседесе” и в длинном чёрном фартуке нас, таки-да, вёз в гостиницу хозяин бистро. Вёз, понимая, что не станем мы его постоянными клиентами, вёз, не догадываясь, что напишу о нём в русскоязычной канадской газете, вёз (судя по рептильным формам спортивного седана), не рассчитывая на “чирик”. Я ему сказал, что тронут, что как-то уж всё это не по-парижски… “Да уж, – приосанился ресторатор, – изо всех сил стараемся, чтобы не по-парижски”. И добавил с доброй улыбкой: “а чтобы по-людски”.