Подумаешь и… растаешь. Поплывёшь от тихого счастья кусочком овечьего сыра в душистых недрах румяного “фокаччо”. Впрочем, это я сейчас такой умный, а ведь ещё полгода тому назад жил и к величайшему стыду не ведал, что примостилась над коленкой итальянского ботфорта провинция Лигурия. Не особо (по непонятным мне причинам) разрекламированное южное продолжение французской Ривьеры. Да только куда там той Ривьере…
Столь же божественная, сколь и узкая полоска земли, искусно обрамлённая грозными отрогами итальянских Альп и лазурным безбрежьем Средиземного моря. Пишу этакую вот пошлятину и отчётливо себе представляю скептически закатывающих глаза читателей – привирает, дескать, маньерист хренов. Уверяю вас, что ни капельки. Отравленный бешеными красотами неаполитанского побережья, одурманенный пейзажами северного озера Комо, безнадёжно “подсевший” на иглу венецианского Гранд-Канала, клянусь вам самым изысканнейшим из всех виденных мною тосканских бугорочков: Итальянская ривьера стоит трансатлантического перелёта …
Пересадка в парижском аэропорту чуть было не обернулась позорным опозданием на рейс в лигурийскую столицу Геную. Дело в том, что “эир-франсовские” неучи прописали на своём табло итальянский город Genoa через “v” – “Genova”, что, на мой замыленный восьмичасовым перелётом взгляд, куда как более смахивает на швейцарскую Женеву (Geneva). К тому же в этом их парижском “Шарле де Голле” дорогущий кофе ничем не отличается от того, что стынет в стеклянных колбах на американских “ресепшинах”.
Но обошлось, не оплошал. Долетел-таки вовремя до родных пенат небезызвестного подростка Кристофоро, ввиду субтильности и нематросского нрава отданного папашей Коломбо в картографическую школу. Я много чего интересного мог бы вам рассказать о некогда грозной столице некогда могущественной Генуэзской Республики, но, увы – лишь украшая литературными финтифлюшками собственного изобретения всем доступные страницы “Википедии”. Весь мой генуэзский опыт – десятиминутный пролёт на такси (вы будете смеяться, но под песенку Челентано) из местечкового аэропорта вдоль замызганных портовых складов и обвешанных сохнущим тряпьём многоэтажек. Вымазанные граффити опоры бетонных виадуков, не по-итальянски пустынные в рабочий полдень улицы, гружёные фуры… Не музей, не туристическая конфетка, слава богу, всё ещё живой порт. По-прежнему тугой транспортный узел Средиземноморья, со всеми присущими транспортным узлам реалиями. Так что – спи спокойно, несостоявшийся картограф, в четырёх, по обоим полушариям разбросанных могилах. Твой город, в отличие от многих столиц средневековья, жив своей прежней жизнью и не кривляется за двадцать пять центов ряженными в статуи потомками вольных граждан на потеху вчерашним варварам.
И всего-то шестьдесят “евро” за такси прямиком из Генуи в Камолли (Camogli), ну… или – целых шестьдесят. Впрочем, как по мне, то вполне божеская цена за райскую благодать не трястись после девяти самолётных часов ещё без малого два в вагоне пригородной электрички. Написал и подумал: а может не стоило о шестидесяти “евро”, ведь это ж какая-никакая, а всё-таки литература. Но потом подумал ещё и решил две вещи: во-первых, не литература, а во-вторых – не стану я вычёркивать плебейскую сию меркантильность. Более того, не зарясь на трепетное внимание грядущих потомков к предлагаемому тексту, буду и впредь останавливаться на подобных “низменностях”, глядишь – хоть какая-то польза терпеливым читателям, решившимся на аналогичный вояж. Так вот, двухзвёздочный гостиничный номер в курортной Камоллии, в пяти метрах от моря, чистый, с биде и с завтраком – сто двадцать евро в день. И я не оговорился, именно в пяти (ну ладно, от силы в пятидесяти метрах) от упомянутого выше “лазурного безбрежья”. Не дрейфь, Сamogli, я непременно воспою тебя “от и до” своей ущербной лирой, я уделю тебе почётнейший сундук в бижутерийной (ну не в драгоценной же) сокровищнице своего литературного наследия. Но не сейчас. Сейчас, развесив пожитки в ностальгическом “одностворчатом” шифоньерчике, ополоснувшись в европейском душике площадью с американский пиджак XL, отправляюсь пить здешний кофе. Не лонго -капучино -американо, не приторный французский гляссе с недорогим пломбиром, брошенным в пивной стакан вчерашней “растворяшки”, но итальянский ледяной эспрессо. Горечь, пламя и лёд. Не какой-то там старбаксовский “фраппучино” – антидепрессивный десерт брошенных бойфрендами старшеклассниц, но строгий напиток брутальных синьоров, задумчиво вглядывающихся в закат, и роковых донна-белл, накрепко впившихся безупречным маникюром в вертлявую тушку судьбы-индейки. На амальфийском побережье, в вотчине неаполитанской мафии-Каморры, этот напиток (должно быть, по причине необычайной крепости) подают в небольших рюмках, сродни текильным “шатам”. Здесь же остуженный кофе не столь термоядерен, но безусловно бодрящ. Будете заказывать, попросите как можно поменьше сахара, и будем надеяться, что вам, как и мне, принесут это чудо в старомодном фужере-блюдце, наподобие шампанской креманки.
Увы, во всём остальном, да простят мне эти слова земляки Колумба, лигурийская гастрономия – не более чем “так себе”. Естественно, что “так себе” – не в соответствии с убогими нашими североамериканскими (сэндвич, стейк, potato salad) стандартами, но по меркам божественной итальянской стряпни. Тамошняя пицца – вполне себе как в любой “литл итали”, паста – ну разве что “не плоха”. Предметами гордости лигурийских поваров являются придуманный в Генуе зелёный соус “песто” и вышеупомянутая сырная лепёшка “фокаччо”. Но, согласитесь, маловато как-то для полноценного застолья, что же касается блюд других итальянских регионов, то в тамошних ресторанах готовятся они на “четвёрку с минусом”.
Зато куча в тех краях всякой рыбы и с нею за компанию лезущих в сети местных рыбаков всяческих морских гадов. Особенно умилили меня по три пятьдесят евро бумажные кулёчки (наподобие наших “семечных” из детства), наполненные микроскопической во фритюре жаренной мойвочкой. Да не просто мойвочкой, но в аппетитную перемешку с крошечными креветочками, миниатюрными кальмарчиками и вот-такусенькими осьминожками. Прилагается к кардиологическому этому безобразию лимонная долька и деревянная спица. Я ел пальцами. Безо всякой спицы. Особенно умилили безобразники-осьминожки, только их почему-то сыплют в чудо-кульки только в одной из пяти прибрежных деревень, коллективно именуемых “Чинкве терре”. В какой именно?…
Терпение, друзья. Об этом и об очень многом другом – в очередном номере Russian Canadian Info.
