Если вам удалось пройти через зеркало,
не пытайтесь вернуться назад,
чтобы не пораниться осколками.
Английская поговорка
Чугунов был человеком обычной наружности, среднего возраста, немногословен, сообразителен, настойчив. Первые деньги он сделал на сухариках. Помните эти сухарики – в начале девяностых их рекламировали по радио, потом по ТВ крутили рекламный ролик “Сушите сухари!”. В этом ролике, тогда еще живой, заслуженный артист РСФСР Богданов-Бельский играл вора, которому подруга принесла сухарики. “Мои любимые!” – с восторгом говорил одетый в телогрейку Богданов и с конвоем шел в “столыпин”. Он оделял зэков сухарями, состав отходил от перрона под песню “эх, сухари-сухарики, братва, сушите сухари!”.
Чугунов тогда верно уловил вкусы публики, и сухарики “Дорожные” пользовались бешеным спросом. Он ездил на старой отцовской “Волге”, и сам развозил товар.
Он улыбался, вспоминая, как тогда суетился, платил кому надо и не надо… Боялся, что придут и посадят. Ездил на разборки, Васю Пименова на его глазах застрелили. Потом нашел тамбовского авторитета, и братва решила, что мужик, так душевно насушивший сухарей, заслуживает защиту.
В 93-м появилась возможность взять фабрику. Не верилось, что удастся хапнуть такой кусок, но все прошло без сучка и задоринки. Появилась уверенность, нашлись нужные люди со связями на очень высоком уровне. Он заимел несколько траулеров, магазины, ресторан. Свояк намекнул, что можно вложиться в портовый терминал – там все было уже схвачено.
Это было интересное предложение. “Черные” подбирались к порту, который держали тамбовцы, а с ними у него были налажены связи.
“Черные” выходили на него, предлагали большие деньги, но Мироныч предупредил, чтобы он не связывался – славяне, потеряв банки, гостиницы, рынки, казино, золотодобычу, нефть, старались не пускать “черных” в порт и в политику. “Ты подумай сам, – говорил свояк, – зачем им порт? Это же выход на мир! Если мы их туда пустим – то все. Блокада”.
Мироныч видел все глазами бывшего армейского политработника, Чугунов его не понимал. Какая разница, кто даст деньги? И, хотя Мироныч называл “черных” “зверьем”, “чехами”, он не мог понять, чем они хуже того же Косяка, Лося или Фофы. Имен никто не знал – все имели “погоняла”.
В отличие от них, “черные” были вежливы, образованны. Никакого криминала на себя не брали – при необходимости нанимали какого-нибудь Васю и, не мелочась, расплачивались. На зоне никто “черных” не трогал. Они держались стаей, защищали друг друга.
Чугунов помнил, как первый раз повез в Польшу электротовары. Обратно привез косметику, кофточки, колготки, обувь. Тогда это канало как высший класс. Европа!
Сейчас он не мог вспоминать об этом без улыбки. Мог ли он тогда представить, что у него будет вилла во Франции, молодая красавица Кристина, свободно говорящая на четырех языках, от которой балдеют даже богатые иностранцы. Кадр без дурацких феминистских мулек, настоящая женщина – нежная, покладистая, влюбленная… В него, в Чугунова! Искренне к нему относится. Когда он, чтобы ее проверить, инсценировал на себя покушение, она чуть с ума не сошла от горя. Он расчувствовался и купил ей квартиру в Милане – она помешана на Италии, считает, что все итальянское – предел совершенства.
А он так не считает. Эта Европа давно засижена. Веками засидели ее, как мухи, под каждым кустом кто-то живет, все давно поделено. В ресторанах, особенно парижских, подадут по чуть-чуть и ждут комплиментов. Чудаки! Нормально поесть, выпить не умеют. Когда праздновали Славкин день рождения в Ницце, тот положил триста тысяч – сумма для них фантастическая. А Славик просто собрал друзей погулять. Кто знает, что будет завтра? Жить надо сегодня! Завтра какой-нибудь отморозок застрелит – прощай недопитое, недолюбленное… Ходят слухи, что есть тайная организация, которая отстреливает по спискам. Свояк якобы видел эти списки и сказал, что его номер еще далеко, можно не волноваться. На дальнейшие вопросы отвечать отказался, “ушел в глухую несознанку”.
Криста притихла, они почти не разговаривали.
Он женился, когда закончил Плехановский – она училась на курс младше. Сначала она настороженно отнеслась к его предпринимательской деятельности, но ничего не говорила, а когда он начал зашибать реально большие деньги, напряглась, словно ждала, что за все придется расплачиваться. С трудом уговорил ее переехать из их “двушки” в нормальную квартиру. А там она чувствовала себя не на месте и смотрела на него несчастными глазами. Дочь заканчивает элитный колледж в Лондоне, лихо гоняет на “Вольво”, который он ей подарил на день рождения. Он смотрит и радуется: это новое поколение, другие люди. Мы должны прогнуться, дать им дорогу и исчезнуть. Они самодостаточны, будут на равных говорить с кем угодно – хоть с инопланетянами.
Водитель подъехал к порту. Охранник поднял шлагбаум и БМВ бесшумно покатился к третьему терминалу.
Мне с вами?- спросил Юра.
Он раньше работал в силовых структурах, прошел Афган, Чечню. Чугунов знал, что может ему доверять – помог ему с квартирой, с лекарствами для отца. Юра искренне был привязан к нему, он в этом не сомневался.
Вот, это наш терминал.
Уже все?
Все подписано, остались мелочи. Ты посиди в машине, я зайду в офис – надо повидать кое-кого и сразу обратно.
Юра кивнул.
Он вышел, глубоко вдохнул холодный морской воздух… В быстро темнеющем небе с тревожными криками проносились чайки…
Он подошел к зеркальной двери, мельком взглянул на отражение, на ждущий его в начинающихся сумерках автомобиль, открыл дверь. Пейзаж, он сам, пристань, небо с оранжевыми штрихами заката дрогнули, отлетели в сторону и исчезли.
Через два часа водитель позвонил Кристине и пошел искать шефа. Чугунов исчез.
– Мистика, – хмыкнул следователь и с любопытством посмотрел на Кристину. – Может, он сейчас где-то с друзьями, а вы тут подняли тревогу. Бывает, люди пропадают, потом находятся.
– Но бывает – не находятся! – Кристина посмотрела ему в глаза.
Он пожал плечами:
– Бывает, конечно… А вы ему кто?
