Последний календарь майя

Темный ветер налетел из-за Анд и вихрем пронесся над серыми водами священного озера Писикака.
Был конец ноября года Синего Солнечного Дракона.
Быстрым шагом воин в коротком плаще взбежал по камням и откинул полог, прикрывающий вход в небольшую комнату, вырубленную в скале, и вошел.
В багровых отсветах пылающего в очаге огня возник суровый, словно вырезанный из камня, лик Великого Жреца Поптикакля, бесстрашного воина Лимпака Кубреты, доверенного посланника императора Неферкукусумы.
– Наш бог Император спрашивает, когда будет готов календарь? – Хриплым от ночной прохлады голосом спросил Кубрета. Ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице.
У стола, на котором лежал круг с начертанными на нем символами, сидели два мастера в кожаных фартуках. Старшему на вид было около 70 лет, младшему не более 25.
Младший вопросительно посмотрел на старшего. Тот зевнул и ответил:
– Пусть Солнце никогда не заходит над головой нашего бога императора Неферкукусумы. Последний раз мы получали зарплату две с половиной луны назад. Причем дали две корзины кукурузы, индюшку и шесть тыкв.
– Индюшка была худая, – тихо добавил младший. – Кукуруза старая и твердая, как камень.
– Не говори ничего, Мишацукеркакель, – сказал старший. – Какое это имеет значение? Старая кукуруза, новая, все равно от такого питания сил, чтобы окончить работу, не будет. Великий воин Лимпака Кубрета не стал бы так кормить даже пленных чичипагов.
– Сколько осталось работы? – Сухо спросил Кубрета.
– Начать и кончить, – загадочно ответил старик. – Второй день в очаге нет ничего, кроме дров.
– На какой дате вы остановились? – Сурово спросил воин. – Не отвечай уклончиво, как глупая птица анадукири, говори правду.
– Сейчас посмотрим. – Старик вытащил из очага и поднес к лежащему на столе кругу горящую щепку: – Конец 2012 года. Последний месяц.
– Если ты не продолжишь календарь, эта дата станет концом света, – сказал Кубрета. – Ты понимаешь, какую ответственность берешь на себя? Выдержит ли твоя худая шея такой груз, Хаимкугельтакер?
– Даже огонь в очаге гаснет без дерева, даже огонь, – сказал старик, бросив в очаг догорающую щепку. – Знает ли наше Солнце, что нам давно не платят и не присылают еды? Если продолжать работу над календарем так важно, не стоит ли позаботиться о тех, кто это делает? И какое нам дело, когда кончится ход времени – через сто или тысячу лет, если жрать хочется уже сегодня и ни о чем другом думать нет сил, великий воин Лимпака? Сакажи мне, почему у всех, кто приближен у власти, такие толстые животы? Почему они одеты в дорогие одежды, и любое их желание исполняется мгновенно? А мы тут сидим день и ночь, работаем над календарем, спасаем население от встречи с астероидом Апопопсисом, и всем на это плевать.
– У меня нет времени разговаривать с тобой о всяких пустяках. Что передать императору? – Сухо спросил воин. – Ты продолжишь работу? Ты знаешь, что календарь должен быть рассчитан на круг в сто тысяч лет и потом повториться, пока Поптикакль не сойдет с Неба и не начнет новое время. Прекратив работу, ты нарушаешь древние предсказания и меняешь ход событий. Что ты рассчитываешь получить за свое самомнение и наглость, ставя какие-то условия? Понимаешь ли ты, какие последствия тебя ждут, если я передам императору твои слова?
– Не пугай меня, Кубрета, – сказал старый мастер. – Я могу обидеться и внести в календарь некоторые поправки. Мало не покажется. Всего пара слов, и все изменится без всяких астероидов. И намного раньше, чем наступит 2012 год. Передай императору, что мы желаем ему счастья.
Воин вышел.
– Миша, – сказал старик, – они хотят, чтобы мы им создали вечный календарь и потом вечность ждали, когда они соизволят заплатить нам за работу. И при этом, чтобы они еще пыжились, строили из себя небожителей и жрали в три горла. И эта обезьяна мне угрожает. Что-то мне это не нравится.
– Я думаю, что вечно так продолжаться не может. По крайней мере, не должно, – задумчиво сказал молодой мастер. – Но что мы можем сделать, учитель?
– Что-то можем, – сказал старик. – Давай сначала перекусим, потом я что-то покажу тебе.
– Но ведь еды нет? – сказал молодой мастер.
– Теоретически. Вечером мне принесли старый долг, – с улыбкой сказал мастер. – Я послал на рынок, и у нас есть славный ужин. Все не так плохо, как кажется. Главное, не терять чувство юмора и не отчаиваться.
Он хлопнул в ладоши и на пороге появилась молодая женщина.
– Принеси ужин, – попросил он.
Она кивнула и исчезла.
Вскоре на столе стояли вкусно дымящиеся горшки с горячей похлебкой, на глиняных тарелках лежали овощи и свежие лепешки из кукурузной муки, и в кувшине темно сиял зеленый эль, дразня запахом.
Покончив с ужином и дождавшись, когда женщина убрала со стола, старик обратился к молодому человеку:
– Ты спрашивал, что мы можем? – Смотри! – старик склонился над кругом, лежащим на столе. – Сюда, где заканчивается год водяной крысы, мы впишем несколько слов.
– Каких? – с непониманием взглянул на него ученик.
– Америго Веспуччи, Колумбус, конкиста, – сказал старик и улыбнулся.
– А что это значит?
– Это значит, что для определенных товарищей банкет закончится намного раньше, чем произойдет конец света. Но мы это не увидим, Миша. Этой же ночью мы отправимся с тобой в путешествие – у входа ждут нагруженные всем необходимым ламы с проводником. Впереди новые приключения, встречи, незабываемые впечатления! Жизнь продолжается! Смотри… Я пишу эти слова… И если им нужен календарь еще на сотни тысяч лет этого хамского беспредела – пусть заканчивают его сами. Пошли!
– А если будет погоня?
– В календаре на сегодняшнее число уже указано сильное землетрясение, – улыбнулся старик. – Нам следует поторопиться.
Они вышли. Через несколько часов раздался страшный грохот, горы раскололись, тропу, по которой они ушли, завалили огромные глыбы. Священное озеро Писикака вышло из берегов, и огромные волны обрушились на спящий Кукучитлан. Под обломками на много веков скрылся календарь майя, обрывающийся на декабре 2012 года.
Если вы кому-то заказали календарь, не жалейте для мастера денег, еды и вина, не будьте в разговоре с ним надменны – тот, кто разбирается в ходе времени, может обидеться и подшутить напоследок: что-то впишет в то, что предстоит, или уйдет и оставит дело незавершенным.