После 7-летней разлуки я встречал своего московского друга Леву Цесаркина в монреальском аэропорту “Дарваль”. Рейс немного задерживался. Бесцельно слоняясь по коридорам и залам, я притормозил возле автомата с напитками и бросил доллар в его щель.
– А я вас знаю, – хрипло сказал кто-то по-русски за моей спиной.
Оглянувшись, я увидел загорелого крепыша лет сорока в джинсовой кепке и с такой же сумкой через плечо.
– Вас зовут Саша, – продолжал обладатель хриплого голоса. – Ваше фото бывает в русских газетах. Забавно пишете, мне нравится.
– Спасибо, – поблагодарил я, смущенно отхлебывая сок из неудобной банки.
С минуту мы потоптались возле автомата, обмениваясь ничего не значащими фразами. Вдруг загорелый сказал:
– Могу вам кое-что рассказать, от чего вы обалдеете.
– Интересно, – с деликатным равнодушием ответил я, внутренне готовясь к занудным излияниям.
Мы прошли в зал ожидания и устроились в креслах из чего-то скользкого, похожего внешне на кожу.
И тут я услышал такое, поверить чему просто невозможно. Впрочем, судите сами.
РАССКАЗ ЗАГОРЕЛОГО
“Это, пожалуй, предел. Хуже уже не будет”, – выбираясь из опрокинутого “Форда”, подумал он (мы проговорили с загорелым час, но он так и не представился, поэтому в моем сжатом пересказе “он” – это он).
На поляне с противоположной стороны шоссе целый и невредимый стоял микроавтобус “Ниссан”, который подрезал его слева. За “Ниссаном”, как за трактором на пашне, тянулись две полосы перевернутого дерна.
Потирая ушибленный локоть, он подошел к микроавтобусу. За рулем сидела белокурая девушка с широко раскрытыми глазами. Она была совершенно неподвижна.
“Так!” – отметил он про себя. Достал из кармана сотовый телефон, набрал “911” и четко доложил о случившемся, закончив так: “…водитель микроавтобуса – в шоке, водитель “Форда” – в невменяемом состоянии. Других пострадавших нет”. После этого размахнулся и выкинул телефон в кусты, а сам, слегка прихрамывая, решительно пошел в лес…
Хуже, действительно, могло быть только присутствие на собственных похоронах.
Неприятности начались в конце прошлого месяца и нарастали лавинообразно. Сначала сбежал его партнер по бизнесу, прихватив с собой приготовленные для покупки оборудования деньги и лазерные диски со всем наработанным со дня открытия. Жена, забрав машину, ушла неделей позже. Напоследок она рассказала, что ее связь с его лучшим другом тянется уже второй год. Потом позвонили от врача, и он услышал такой диагноз, что сразу вспотел. Вернувшись от врача в офис, он обнаружил, что кто-то залез с крыши через окно и спер “ноутбук” со всей конфиденциальной и финансовой информацией. Оставалась надежда на помощь коллег из Оттавы. Нырнув до самого дна в банковский кредит, он купил трехлетний “Форд” и, даже не успев оформить страховку, с прихваченным когда-то на автомобильной свалке чужим ржавым номером, рванул в Оттаву. Но не доехал…
Последний раз он был в лесу лет пятнадцать назад, еще в Подмосковье, когда они вдвоем сразу после свадьбы уехали в загородный пансионат. Канадский лес оказался совсем другим – колючим и плохо проходимым. К боли в разбитом локте прибавился саднящий зуд от многочисленных царапин. “Именно это мне сейчас и надо”, – пробормотал он, выбираясь на поляну.
…Летающая тарелка приземлилась совершенно беззвучно. Она, собственно, даже не приземлилась, а зависла метрах в трех от травы, не сломав ни одной ветки на кустах и низких деревцах. Как это много раз было показано в кино, открылся люк, и в луче яркого холодного света оттуда спустилась ажурная лесенка.
“Вот и бред уже начался”, – подумал он.
Ситуация подсказывала, что надо лезть. И он полез. Сознание заволакивал какой-то липкий сладковатый туман…
– Вы находитесь на территории свободной планеты Зия, – сказал на чистом русском языке человек в совершенно земном костюме с галстуком. – Ваша догадка верна: я действительно землянин. Правда, бывший. Здесь таких уже несколько десятков тысяч. Зияне заинтересованы в умных энергичных людях, умеют их выявлять и способствуют их переселению. Разумеется, добровольному. Ваш случай – особый. Вас мы просто спасаем.
Он посмотрел в окно. Голубая листва деревьев, а в остальном – все, как дома, в Торонто: дома, дороги, машины и даже самолеты в небе, правда, зеленом.
– Боюсь, я никогда не привыкну к тому, что небо – зеленое, а листья – голубые, – сказал он.
– Ерунда! Идите сюда. Положите голову на эту пластину. Не двигайтесь. Вот и все.
Он снова посмотрел в окно. Голова немного кружилась. Небо стало голубым, а листья – зелеными. Но тревога не проходила.
– А язык? Опять учить? Это будет уже четвертый…
– Не придумывайте несуществующих препятствий! Вот вам стандартный иммигрантский комплект. Видите, он не больше бумажника. В кармашке под номером 1 – лингвистические таблетки. Принимайте три раза в день после еды. Впрочем, там вложена ясная подробная инструкция. Ступайте, осваивайтесь, привыкайте. Вам у нас понравится.
Прекрасная Зия оказалась очень уютной, а жизнь на ней – очень приятной. Поражала детальнейшая продуманность каждой мелочи и фантастический порядок во всем. Каждый человек выполнял какую-нибудь общественную функцию, причем только одну. Назвать это работой было бы неверно, потому что выполнение этой функции занимало все время, за исключением сна. Скорее, это было зарегистрированное и лицензированное хобби. Он выбрал химическую чистку одежды. Такая социальная роль давала возможность общаться с представителями всех слоев общества. Кроме того, портнихой в химчистке работала тоже землянка – мулатка из Гватемалы.
Они быстро подружились и даже больше… Он принимал в чистку модные на Зие комбинезоны с декоративными пятнами как бы пота, она ловко пропарывала в них декоративные дыры и одновременно сидела у него на коленях. В таком положении они ухитрялись и целоваться, и работать. Так уж на Зие было принято.
Незаметно прошел год. Мулатку сменила китаянка, потом местная 75-летняя красотка, комбинезоны вышли из моды, уступив место туникам в сочетании с полушортами (спереди – шорты, сзади – полушорты).
Он заскучал. Хотелось куда-нибудь съездить, просто пройтись по улице, но там это было не принято. Кроме того, освещение внутри зданий было полностью равнозначно естественному, так что под обычной лампочкой можно было загорать, как на пляже. О здоровье на Зие заботились очень внимательно…
Вдруг его вызвали к знакомому чиновнику иммиграционной службы.
– Вы нарушили 8-й пункт базового иммиграционного закона и подлежите немедленной репатриации.
– Депортации?
– Нет, репатриации, то есть возвращению на Землю.
– А что это за пункт?
– Помыслы о бродяжничестве в скрытой форме. Вы знаете, что на Зие нет наказаний, и поэтому нет преступлений, но есть различные формы регистрации нарушений. Ваш проступок регистрируется репатриацией.
Когда?
– Немедленно. Сейчас!
Прямо в потолке открылся люк, и в луче яркого холодного света оттуда спустилась ажурная лесенка.
“Бред какой-то”, – подумал он.
Ситуация подсказывала, что надо лезть. И он полез. Сознание заволакивал какой-то липкий сладковатый туман…
– Когда я объявился в Торонто после годового отсутствия, все как-то утряслось, – сказал загорелый, посмотрев на часы. – Жена разочаровалась в моем друге и вернулась, партнер тоже одумался, врачебный диагноз оказался ошибочным, в аварии я был признан пострадавшей стороной, и на наш совместный с женой счет плюхнулась крупная сумма. В общем, все о’кей. А сейчас я лечу навестить родителей в Москве. Мое исчезновение их так напугало…
Он уже стоял передо мной со своей джинсовой сумкой через плечо.
– Значит, все о’кей? – спросил я в полной прострации от услышанного.
– Конечно! Язык ихний без таблеток уже почти забылся. Только вот небо и листья – прямо поперек горла. Они так спешили, что забыли переключить мои мозги обратно. Хотя вряд ли забыли. Они ничего не забывают… Теперь на улицу выходить не хочется. Небо – зеленое! Никогда не привыкну…
И он смешался с толпой.
А я еще долго сидел с остекленевшим взглядом, пока прилетевший, наконец Лева не тронул меня за плечо:
– Ты чего? Не узнал?..
1999.
