Со времен Королей не было на евреев Сефарда такой напасти…
В Толедо ходили страшные слухи.
Люди в иудерии еще теснее жались друг к другу, а евреи, жившие вне ее крепких стен, шли под их защиту.
Над общиной навис страх.
Лион Фейхтвангер.
“Испанская баллада”.
Почему в современной политкорректной Америке, где стало так модно, так безопасно “возвращаться к истокам”, где гордиться своим происхождением казалось бы может каждый, люди по-прежнему прячут за плотными шторами пламя субботних свечей, по-прежнему не (!) едят свинину тайно, исподтишка, с наступлением сумерек?
Этим вопросом в отношении проживающих на юге США потомков испанских конверсос (насильно крещенных евреев) задался я в конце своей предыдущей статьи. Ответов оказалось несколько, впрочем, как и причин для подобной конспирации. Доктор Р. Ривера – профессор истории и этнографии университета Нью-Мексико, в своих работах настаивает на том, что четырехвековая практика “религиозного андерграунда” в крипто-еврейских семьях с течением времени сама по себе сделалась культовой традицией, и оттого даже в наши дни, при отсутствии каких-либо репрессий со стороны окружающего общества, стремление конверсос в тайне сохранить факт принадлежности к Народу Завета, является неотъемлемой составляющей “особых” взаимоотношений с Отцом.
Что же касается отношений с Сыном, то они у этих людей, как правило, в полной мере соответствуют канонам католицизма. Это то, что касается причины первой – духовной, но существует и вторая. Вот как сформулировал эту причину один из респондентов – пожилой потомок испанских марранов из штата Техас, некто М.Т.: Быть “грязным мексом”, второстепенным гражданином на земле собственных предков – неужели этого недостаточно? Неужели наша жизнь станет проще, если вдобавок ко всему мы ещё во всеуслышание назовем себя “худиос”?
Припоминаете? Да ведь это прямо как из учебника истории советской средней школы. Поверх гнета колониального, гнет экономический, и где ж тут еще один гнет вытерпеть. Впрочем, вполне возможно, что М.Т. немного отстал от действительности и предпочитает от греха подальше жить по старинке. Судить его за это вряд ли стоит, ведь человеческая история вообще и еврейская в частности, многократно доказывала, что слово – не воробей, и если его записать пером, то потом и топором не вырубишь.
Сальвадор Санчес – мужчина в расцвете сил и без всяких предрассудков. Он происхождения своего ни от кого не скрывает, однако и в его рассуждениях достаточно пессимизма: “Тяжко жить с грузом духовной двойственности. Я знаю, что многие из нас пытаются, но никак не могут выбрать для себя что-то одно. Решившиеся на разрыв с церковью, стремящиеся к вере далёких предков рискуют лишиться семьи и друзей, но и тем, кто отважится на решительный шаг, увы, не находится места в еврейской общине”. Санчес знает, о чем говорит, он на собственном опыте убедился в том, что “одностороннее” объявление себя иудеем вовсе не делает потомков испанских марранов евреями “по Галахе”. Махнув рукой на все формальности, Сальвадор собирает в своем доме единомышленников из числа экс-крипто-евреев и вместе с ними молится Небесному Отцу, так сказать “внеконфессионально”. Стены импровизированной синагоги, обустроенной в гостиной Санчеса, украшены надписями на испанском и на иврите: звезды Давида, семисвечник, эмблемы колен израилевых…
“Я вполне умышленно, а вовсе не из-за своей врожденной лени, – усмехается Сальвадор, – не прошел официально установленный обряд гиюра. Ведь в нынешнем иудаизме наши, не вполне соответствующие религиозным нормам, но такие древние и уникальные традиции, растворятся и исчезнут навсегда”.
А вот Ребекка Фернандес предпочла “раствориться навсегда” – она перешла в иудаизм официально, в полном соответствии со всеми требованиями ортодоксальных раввинов. Ребекка считает, что многовековое скитание ее души рано или поздно, но в любом случае должно было завершиться на пороге старинной Бланки – белокаменной синагоги в древнем испанском городе Толедо. И вот, став первой “законной” иудейкой в своей семье за последние пятьсот лет, она наконец-то ступила на порог некогда главного храма Сефарда. В этой красавице-синагоге, на рубеже двенадцатого и тринадцатого веков возведенной предками Ребекки, Сальвадора и засекреченного респондента М.Т., как и во всех прочих испанских синагогах, устроен католический храм. Поговаривают, что в обмен на что-то там в Израиле, Ватикан вот-вот вернет толедскую Бланку подлинным её владельцам. Что ж, всё верно, исторические ошибки, пусть даже по прошествии половины тысячелетия, необходимо исправлять, дабы завершилось скитание душ.
* * *
…И будет Праздник. И съедутся в древний город Толедо раввины из Святой Земли, из Нью-Йорка, Торонто, Москвы, Парижа. Ашкеназы в широкополых шляпах и в долгополых черных сюртуках, экзотические сефарды в шелковых тюрбанах, чeрные филаши, коричневые мумбайцы. Законные владельцы Храма, гордые потомки Колен Израилевых в великой радости своей не забудут о тех прихожанах “белой синагоги”, что кресту предпочли костер. …Для себя и для своих детей. По мученикам этим, по этим Героям Веры прочтут Кадиш.
А не герои ли те, кто в Адоная веруя, хитростью сохранили Адонаем же данную жизнь – они, и потомки их, и потомки их потомков – marranos, что в переводе с испанского означает – грязные свиньи?
Марранос на праздник не позовут. Но на пыльной улочке нью-мексиканского городка будет свой праздник, своя, не заметная для посторонних глаз Бармицва. Старик выльет на голову тринадцатилетнего внука ведро колодезной воды и шепотом прокричит мальчику в самую душу: Eres Judio (Ты – Еврей). А потом, торжественно и тихо, произнесет всего три слова: No Tas Portisado – Отныне Не Крещенный.
