Merry Christmas, хаверим!

С наступающим Вас, дорогие друзья. С наступающим светлым праздником Рождества Христова. Ведь все мы – христиане разномастных деноминаций, евреи всевозможных степеней набожности, индуисты, сикхи и (не приведи господи) огнепоклонники, в праздничные эти деньки до краев наполняемся наивной радостью и детским ожиданием счастья.
Душистая елочка, увенчанная сверкающей звездой, пузатый Санта Клаус и забавный красноносый олень…. Вы уж простите, ребе, но нету сил моих раз в год не впадать в беззаботное детство от всей этой некошерности. Впрочем, нисколько не сомневаясь в том, что все вышеперечисленные символы являются неотъемлемыми атрибутами христианского торжества, давайте для очистки совести пляшущих под елочкой буддистов разберемся в непростой истории рождественских аксессуаров. Начнем непосредственно с наряженной “лесной красавицы”.
Традиция под Новый год украшать жилище ветвями хвойных деревьев, как и многие другие языческие пережитки, перекочевала в христианство из Древнего Рима. Наивные римляне свято верили в то, что с ароматом “не умирающих” на зиму сосен и кипарисов в дом придет здоровье и долголетие. Не только в дохристианской Италии, но и по всей языческой Европе, чтили народы вечнозеленые деревья. При этом, чем здоровеннее вымахивали пирамидальные великаны, тем истовее молились им древние тугодумы. Особым авторитетом пользовались хвойные идолы у северных этносов, в частности у германцев. В этой связи менно Германия является общепризнанной родиной рождественской елочки. На рубеже пятнадцатого и шестнадцатого веков ель, украшенная свечами и лакомствами, становится неотъемлемым символом немецкого Рождества. Из германских земель мода на праздничные елки перекочевала в соседние европейские страны, в том числе и в петровскую Русь
Любопытный факт: в толерантной и веротерпимой Америке вплоть до середины девятнадцатого века рождественские елки были не только не популярны, но считались недопустимой языческой ересью. Первая “язычница” во всей своей красе – со свечами, бантами и конфетами – появилась в общественном месте лишь в 1830 году. Произошла эдакая эмансипация в немецком поселении в Пенсильвании и вызвала у англоязычной публики целый спектр далеко не однозначных эмоций. Надо полагать, что демонстрация наряженных елок производила в ту далекую пору эффект, схожий с шоком, еще недавно вызываемым в американском обществе красочными гей-парадами.
Сегодня в этом стыдно признаться, но основная масса населения Нового Света елочную немецкую инициативу поддержала далеко не сразу. Так, в 1851 году, разгневанные прихожане бостонской католической церкви вышвырнули вон из храма сначала наряженную рождественскую елку, а вслед за ней установившего ее новатора-пастыря.
К счастью для всех нас, разнорелигиозных любителей рождественской символики, жестокие времена антихвойной реакции канули в Лету. Так-то оно так, однако и в наши просвещенные дни достается бедной елочке на орехи от воинственных политкорректщиков. То обвинят ее горячие головы в насаждении христианства, то в оскорблении религиозных чувств приверженцев прочих верований, а то и вовсе обзовут символом варварского уничтожения природы. А елочке хоть бы что, стоит себе, да звездочкой подмигивает. Кстати, о звездочке…
Оказывается, что по форме схожая со Спасской башней лесная красавица освещена вовсе не кремлевской звездой, хотя в наши октябрятские времена копии именно этого рубинового пятиконечника венчали зеленые макушки.
Вспыхнувшая в ночь рождения Чудесного Младенца яркая вифлеемская звезда указала путь к новорожденному трем Волхвам (Царям), признавшим в нем Сына Божьего. И вот тут, казалось бы, ревностным приверженцам прочих религий следовало бы прочь бежать от христианского символа.
Но не стоит пугаться “махрового христьянства” елочной звезды. К звездам, кометам и к прочим небесным телам официальная церковь издавна относилась весьма прохладно. Отводя астрономию в ведение неблагонадежных колдунов и бородатых звездочетов, церковное начальство “звездную тему” не педалировало. И, между прочим, правильно делало. Современные астрономы на вопрос, действительно ли в день рождения Иисуса Христа появилась на небе яркая “нова”, отвечают отрицательно. Даже несмотря на то, что точное время рождения сына Девы Марии доподлинно нам не известно, астрономы не могут припомнить рождения новой звезды в течение данного исторического периода. Даже примирительная гипотеза о шалом метеорите, якобы прошмыгнувшем над Святой Землей, по мнению специалистов, никакой критики не выдерживает. Эти яркие “падающие звезды” вспыхивают всего лишь на несколько секунд (ну, от силы минут), вифлеемская же указывала Волхвам путь в течение нескольких недель. Другое дело – кометы, их-то как раз можно наблюдать невооруженным глазом в течение недель или даже месяцев, но, увы, астрономы настаивают, что ни одна из них в ту легендарную пору на небе появиться не могла.
Ну, да бог с ними – с астрономами и с прочими учеными скептиками. Пусть ворчат себе под нос все что угодно, нам-то с вами доподлинно известно, что чудо возможно и что если мы “целый год хорошо кушали”, то в рождественскую ночь Санта к нам обязательно явится.
Санта Клаус, хоть и “санта” – и, стало быть, святой, однако, с точки зрения теологов, весьма подозрительного свойства. Большинство ученых, занимающихся историей религии, сходятся во мнении, что святой по имени Николас в реальной жизни никогда не существовал. Точно так же, как и в случае с рождественской елью, многие факты указывают на то, что “Санта” прошмыгнул в современное христианство из допотопных языческих времен. Вообще-то, в оправдание Святого Николаса из Миры (так звучит полное имя сантиного прототипа) следует отметить, что практика “трудоустройства” любимых народом языческих персонажей широко применялась в период раннего христианства. Вот и в жизнеописании Святого Николаса явно прослеживаются родственные узы с римским Посейдоном (греческим Нептуном). Святой из портового турецкого города Мира ходил по воде и спасал по неосторожности выпавших за борт матросов. Спасение на водах являлось основной обязанностью Николаса, но кроме этого у доброго старца имелось еще и хобби. По ночам миляга Николас подсовывал спящей детворе всякие гостинцы, а однажды, спасая трех девочек-сироток от долгового рабства, подкинул им через трубу мешочек с золотыми дукатами. Эх, знал бы, бедолага, во что обойдется ему эта история с дымоходом…
Превращение Святого Николаса в Санта Клауса произошло уже в Америке, а точнее, в Новом Амстердаме (теперешнем Нью-Йорке), в среде голландских иммигрантов. Позже, в 1809 году, очень даже светский господин, некто Вашингтон Ирвинг – председатель нью-йоркского исторического общества, опубликовал в городском журнале сказку про Санта Клауса. Ирвингский Санта был белобородым толстяком, развозящим в рождественскую ночь на пару с волшебной лошадкой подарки нью-йоркской детворе. При этом, был тот нью-йоркский Санта гномом, способным проникать в дома через каминные трубы. С тех пор Санта Клаус подрос и нынче по трубам лезут к нам его верные “подельники” – эльфы. Ну а вместо волшебной лошадки Клаус обзавелся красноносым оленем, тезкой предыдущего нью-йоркского мэра. Новогодний красноносый олень по имени Рудольф в современный рождественский фольклор прискакал из далекой страны Лапландии, включающей в себя полярные районы Норвегии, Швеции и Финляндии. Для лапландцев (а вернее, лаппов), как и для наших с вами чукчей, олешки с незапамятных времен являлись источником мяса, молока, меха, кожи, крепких инструментов и прочих нужных в хозяйстве вещей. Однако ж, и в маленьких человеческих радостях суровые лаппы старались себе не отказывать. Именно поэтому ни одно, тем более – новогоднее, торжество не обходилось у северян без этих красноносых оленей.
…Особенно брезгливых прошу покинуть наш банкет, остальным же по секрету сообщу древний лапландский рецепт приготовления веселящего напитка из крайне опасных для человеческой жизни наркотических грибов. Припасенные грибочки готовившиеся к празднику оленеводы просто напросто скармливали своим безответным рогатым питомцам. При этом полярные самогонщики наивнимательнейшим образом следили за цветом оленьего носа. Покрасневшие ноздри животного говорили о том, что содержание наркотика в оленьей моче достигло крайне приятной, однако не опасной для жизни концентрации, и самое время поднять пенные кубки “за присутствующих дам”.
Что поделаешь. Такие вот разные обычаи, такие вот разные мы. Именно по причине, а не вопреки нашей разности, в славные деньки рождественско-ханукальных торжеств давайте не огорчать друг друга постными лицами. И если в связи с оленьей тематикой шведского “Абсолюта” вам чего-то перехотелось, то разливайте нашу с вами “Столичную” и …Merry Christmas, хаверим!