Первый раз в жизни я побывала в казино в достаточно взрослом возрасте. Это был не Лас Вегас, но хотя бы Атлантик- Сити. В первый раз, когда я приехала в Америку навестить подругу, жившую там уже несколько лет, мы поехали в этот известный по многочисленным фильмам город.

Меня поразила система, которую организовали американские казино (кстати, в Канаде действует тот же принцип), когда организуется специальный автобус, пассажир платит 10 долларов, которые по приезде в казино ему и возвращают в виде наличных или фишек для игры, фишки тут же можно обменять в кассе на наличные. Я никак не могла понять, какая же в этом выгода для казино, если просто поездка на рейсовом автобусе стоит несколько десятков долларов, не говоря уже об организованной экскурсии.

Володька Ширабоков был радиомонтажником высокого разряда. На Нальчикском заводе телемеханики он чувствовал себя если не королём, то аристократом – уж точно. Мы, двое москвичей, вели совместную с заводом разработку, и Володька был придан нам в качестве монтажника. Он был невысокого роста, щуплый, белобрысый, вечно небритый, но мужик смекалистый, основательный, хозяйственный и, конечно, жуликоватый.

У меня с ним установились не то, чтобы приятельские – так близко какого-то московского пижона он бы ни за что не допустил, – но вполне нормальные отношения, даже не без взаимных добродушных подколов.

В прошлой жизни я, наверное, была путешественником. Или, скажем, цыганкой. Во всяком случае, если нормальные граждане сравнивают переезд с пожаром, то для меня это – полный кайф. Нет ничего увлекательнее, чем складывание вещей в коробки, сортирование их по разным принципам: «Книги», «Посуда», «Белье». Мы никогда не переезжали налегке, всегда следом тянулся грузовой контейнер, забитый всевозможными предметами домашнего обихода. Я не представляла себе, что смогу прожить больше 2-3 лет в одном городе, на одной улице или хотя бы в одной квартире. Поэтому переезд в Израиль, а потом и в Канаду не казался нам уж чем-то таким особенным.

В аэропорту имени Бен-Гуриона приземлились одновременно три «Боинга», забитых «русскими» евреями со всем их еврейским набором: вещами, детьми, кошками, собаками, бабушками и дедушками. Симпатичные девушки-солдатки, ловко маневрируя среди баулов и чемоданов, выставили столики с кофе, напитками, печеньем. «Генеральная репетиция», – мрачно пошутил кто-то в толпе. Минут пять возле «кормушки» было пусто – советский народ не привык к публичной дармовщине, а платить большинству было нечем, так как рубли уже закончились, а шекелями еще не обзавелись. Я нащупала на груди 700 долларов, в которые превратились все наши трудовые сбережения, мебель и меха, почувствовала себя уверенно и богато и гордо двинулась к столу. Едва успела схватить три стакана молока мужу и детям, горсть печенья и отскочить в сторону, как толпа оживилась.

Сразу предупреждаю – имя свое я изменила. Хотя, конечно, близкие друзья меня вычислят без проблем. Но это не значит, что я чего-то стесняюсь в своей эмигрантской жизни, нет, просто хочется другим рассказать о том, какие кренделя, порой, с нами вытворяет жизнь.

В Канаду я приехала с израильским дипломом по истории. Уже смешно? Нет, погодите, смеяться будем позже. Полгода мыла посуду в ресторане, пару месяцев сторожила небольшой офис в качестве секьюрити и… вернулась в Израиль, нет, не для того, чтобы переучиться на что-то более реальное, прикладное, на маникюршу, к примеру, или парикмахера, а чтобы продолжить образование в области той же истории. Я же отличницей была в Университете и учиться любила. Да и предмет, которому я мечтала жизнь посвятить, очень мне нравился. Тогда мне казалось, что История – наука универсальная; она – обо всем, только в прошедшем времени.

Бабушка с детства говорила мне при каждом случае: «Ну почему ты не можешь хоть что-нибудь сделать по-человечески? Для разнообразия». Бабушки давно нет на свете, и эти слова я часто повторяю себе сама.

С работы уволилась, квартиру сдала, вещи частично розданы и проданы, необходимые отправлены багажом, с друзьями простилась. Осталось решить, что делать с кошками. Их две – невоспитанные истеричные израильские уличные кошки. Лицемерю – решать-то на самом деле нечего, все решилось сами собой: кошки летят со мной.

А это множество дополнительных хлопот и расходов: прививки, справки из министерства сельского хозяйства, специальные кошачьи билеты, прямой рейс вместо дешевого полета с пересадкой. Да и мало ли еще чего! Обеих кошек в салон самолета взять нельзя, значит, надо решить, кого сдавать в багажное отделение, предупредив заранее, чтобы включили отопление. Вопрос непростой, так как у одной из них пушистая теплая шубка, не замерзнет, зато у нее плоская персидская мордочка практически без носа («Мы бедные уродцы, у нас носика совсем нет», как причитал о ней мой сын). Другая с короткой, но густой шерстью и нормальным кошачьим носом. Но боится всего до истерики. Может от страха вырваться из клетки, и ищи ее потом.