Московский журналист Аркадий Бейненсон, специализирующийся на связях с соотечественниками за рубежом, отвечает на вопросы Саши Бородина.

– До эмиграции в 1991-м году мне довелось поработать 11 лет в “Литературной газете” и два года – в “Известиях”, причем на должностях среднего руководящего звена. Заработка хватало на базовые потребности семьи с тремя детьми. Поношенный ушастый “Запорожец” помогли купить родители. Какой уровень жизни обеспечивает профессия журналиста в современной Москве (о России не спрашиваю)? Что он может себе позволить?

– Все зависит, наверное, как и везде, от места работы и занимаемой должности. Лучше всего себя чувствуют журналисты в крупных государственных и отраслевых медиахолдингах и изданиях, финансирующихся олигархами.

До 25 лет я думал, что женщины такие же, как мы, мужчины. Сейчас я знаю, что это не так. Путь к этому пониманию длился почти полвека. Важно отметить, что одолел его я не сам. В разные годы разные люди рассказывали мне о тех или иных особенностях женщин.

Сначала моя первая жена объяснила мне, что женщины коварны, причём все без исключения. Правда, сама она такой не была. Коллега на работе познакомил меня с гипотезой о том, что женщины – инопланетяне. Он же обратил внимание на их нечеловеческую память. Потом меня стали учить собственные дети. Старший из них открыл мне глаза на комплекс приёмов так называемой женской логики. Потом средний сын, заслуженно считающий себя бабоведом и бабоводом, забил в моё сознание фундаментальный мировоззренческий стержень, который звучал так: “Они тоже люди”. С остатками моего мужского шовинизма было покончено.

Их обаяние не знает границ в полном смысле этого слова. Не могу утверждать, принадлежит ли им мир, но Америка, несомненно, принадлежит им безраздельно. Америка, кстати, лидирует в мире по их числу. Сопоставляя результаты ветеринарного учета с количеством продаваемого корма, можно сделать вывод, что в США живет от 67 до 77 миллионов, в Канаде – не менее 3-х, в Великобритании – 7-ми, а в Западной Европе в целом – примерно 35 миллионов.

Вы, конечно, догадались, что речь идет о кошках.

Утром в субботу жена послала Сергея в магазин за капустой, луком и оливковым маслом. Едва он расплатился за все это в кассе и вышел на улицу, как жена позвонила ему на мобильник и попросила докупить сельдерей и туалетную бумагу. Сергей вернулся в магазин, купил что-то зеленое, что по его мнению было сельдереем, упаковку самой дорогой туалетной бумаги и лотерейный билет “Cash for life” за 4 доллара. На обратном пути ему повстречался большой гараж-сейл. Почти на целый квартал растянулись разномастные столы с расложенными на них бесполезными предметами вроде сломанных детских игрушек, старых телефонов и радиоприемников, некомплектной дешевой посуды и прочих безделушек, большей частью пластмассовых. Вдоль газона с этим стихийным торговым рядом выстроилась длинная вереница машин, у столов толпился народ. Сергей снизил скорость, потом запарковался на месте только что отъехавшего микроавтобуса, вышел из машины и купил за 8 долларов приглянувшийся ему старинный медный кувшин. Старик-болгарин, продавший ему кувшин, тут же стал почему-то собирать свое барахло в большой брезентовый баул. Выруливая на дорогу, Сергей увидел в зеркало заднего вида, что старик грузит баул в черный “Hammer”. “Зачем ему мои 8 долларов, если у него машина за 60 тысяч?” – подумал Сергей и тут же об этом забыл, потому что пришлось резко тормознуть из-за выскочившего на дорогу мальчишки.

“В начале было Слово…”
Теперь эту печальную историю уже можно рассказать, потому что прошли десятилетия. Был я молод и нагл, только что отслужил три с половиной года в армии и ничего не боялся. В небольшой редакции, где я тогда работал, возник конфликт между коллективом и начальником. Вернее – начальницей. Как-то во время очередной перебранки она мне сказала:
– Довольно! Отдаю распоряжение о твоем увольнении!
А я возьми да ляпни, спокойно глядя ей в глаза:
– Я тоже отдам кое-какие распоряжения…

Результат был ошеломляющий: начальница загремела на полгода в психушку с манией преследования, а мне пришлось менять работу.
Не сразу, ох, не сразу осознал я могучую силу слова, а осознав – ужаснулся. Но сначала для этого пришлось угробить одного из членов Политбюро ЦК КПСС. Фамилию называть не буду, чтобы не стать врагом семьи покойного.

Мы живём в Оттаве почти четверть века. За это время я исколесил канадскую столицу вдоль и поперёк, работая то водителем транспортной компании, то разъездным фотографом. Срок достаточный для того, чтобы насквозь пропитаться этим городом и полюбить его как родной. Вот почему меня зацепили две недавние публикации сначала в газете “The Ottawa Citizen”, а затем в журнале “Maclean’s”.

Итак, 12 января обозреватель газеты “The Ottawa Citizen” Эндрю Коэн снабдил свою очередную колонку заголовком “Оттава – худшая столица G7”, имея в виду международный клуб наиболее развитых стран, объединяющий Великобританию, Германию, Италию, Канаду, США, Францию и Японию. Далее он назвал Оттаву “сонным местом”, отмеченным “дрянным планированием, административной вялостью, отсутствием амбиций и лишенным воображения”.

Несколько лет назад в Риме было обнаружено и ликвидировано довольно интересное учебное заведение – школа воров. В этом учебном заведении 50-летний румын за плату обучал молодых людей искусству воровства. Полиция нагрянула в школу во время урока, когда преподаватель объяснял своим ученикам, как незаметно вытаскивать из карманов граждан бумажники. Маэстро был арестован, а учеников на первый раз отпустили, посоветовав осваивать другие профессии, если они не хотят разделить судьбу учителя.

Если отринуть привычное восприятие и взглянуть на окружающее непредвзято, то мы обнаружим косвенные следы воровства буквально на каждом шагу. Косвенные, потому что само воровство практически невидимо, виден лишь его результат.

Галлюцинации начались у Дениса в восьмом классе. Сначала во сне он ощущал себя подвешенным в черной пустоте и невероятно одиноким. Такие сны повторялись довольно часто и всегда его будили. Нельзя сказать, что это были пугающие кошмары, но эмоциональный осадок они оставляли явно отрицательный, который точнее всего можно было бы определить как глубокую печаль. После таких ночных видений Денис долго лежал в темноте без сна, наблюдая за движением по потолку светлых прямоугольников – проекций через оконную раму света фар редких в это время автомобилей.