“ЧЕРНЫЙ МОНАХ”
НА ЭКРАНЕ RICHMOND HILL CENTRE FOR PERFORMING ARTS

В рамках проекта Stage Russia HD состоится кинопоказ спектакля Московского Театра юного зрителя (МТЮЗ) “Черный монах”. В Ричмонд Хилле кинопоказ состоится 10 марта в 7:30 часа дня в помещении Richmong Hill Centre for the Performing Arts. Режиссер-постановщик – Кама Гинкас. Создатель сценического пространства – Сергей Бархин. В ролях: Сергей Маковецкий (Коврин), Валерий Баринов (Песоцкий), Юлия Свежакова (Таня Песоцкая), Игорь Ясулович (Черный монах).

“Черный монах” – нежный, трогательный, обезоруживающий в своей простоте спектакль. Он играется на Малой сцене ТЮЗа на балконе, но благодаря блистательной актерской игре и уникальному сценическому пространству возникает абсолютное ощущение, что перед нами – огромная планета, где бушует целый мир страстей, эмоций, чувств… В беседе со мной перед кинопремьерой режиссер Кама Миронович Гинкас рассказал, почему он решил обратиться к небольшой повести Антона Павловича Чехова.

– Во-первых, потому что это Чехов – один из самых гениальных писателей всех времен и народов. Чехов выражает проблемы и психологию XX и XXI веков, хотя писал он в конце века XIX. Что касается рассказа “Черный монах”, то на первый взгляд он кажется не похожим на другие чеховские рассказы. Чехов никогда не прибегал ни к какой инфернальности и мистике. Он на самом деле несколько посмеивался над всякими подобными вещами и с некоторым юмором относился, скажем, к Достоевскому, у которого всегда огромное количество невротиков, психически ненормальных, много видений, и так далее… Тем не менее Чехов написал небольшую повесть о Черном монахе, то есть о мистическом существе, которое является к очень талантливому ученому. Как он сам говорил: “Пишу медицинский рассказ”. Вроде бы его интересовала медицинская сторона вопроса: как человек сходит с ума. Но надо относиться к высказыванию Антона Павловича с юмором, потому что сам он именно так всегда относился к себе и своим высказываниям. На самом деле Чехова интересовало то, как сквозь будни и косность повседневности человек пытается прорваться к чему-то большему. Писатель прекрасно знал, что это стоит очень многого. Иногда – краха социального, иногда – личного, интимного, иногда это психическое заболевание, как в случае с главным героем Ковриным. “Черный монах” – рассказ о том, как человек захотел быть значительнее, чем он есть, прорваться в миры, которые нам недоступны, за что и был наказан психическим заболеванием. Чехов писал о людях, которые превращаются в ничем неприметные, невнятные существа, о том, как жизнь превращается в существование, и о том, почему мы сначала пытаемся чего-то добиться, а потом отказываемся и примиряемся с косностью повседневности. Это и “Дядя Ваня”, и “Три сестры”, и большое количество других замечательных произведений писателя. Меня заинтересовал “Черный монах”, потому что в данном случае это непривычное для Чехова заострение темы. Правильно ли человеку продираться и пытаться познать больше, чем ему дано судьбою, биологией, Господом Богом, или надо оставаться тихим и незаметным?

– Вы отвечаете на этот вопрос в спектакле или оставляете его для нас, зрителей? Лучше оригинальность безумия или посредственность в толпе?

– Конечно, этот вопрос остается для вас, зрителей. Чехов всегда считал, что человек должен пытаться быть выше себя, но только он всегда будет за это наказан. И это нормально. Я, вослед Чехову, уже рассуждал иначе. Мы стали “человеками”, когда Адам и Ева, которым было запрещено отведать яблоко с древа познания, переступили черту, сделали больше, чем им было разрешено. Они были такие же двуногие скоты, как и другие парные животные, которые ходили по райскому саду. Но когда они отведали запретный плод, то есть когда познали друг друга и себя гораздо больше, чем было им дано, они стали “человеками”. В результате родились мы с вами. Но Адам и Ева были наказаны Богом изгнанием из рая. С тех пор “человеки” рождаются в муках, рожают в муках и мучаются, став смертными, в течение своей жизни. Тем не менее мы “человеки” до тех пор, пока переступаем дозволенную нам черту. Так думаю я. Так, мне кажется, думал Чехов.

– Чехова ставят много и по всему миру, но это, в основном, пьесы. Реже ставят “Палату N6“, еще реже – “Даму с собачкой“. Сценической истории “Черного монаха” нет. Такое впечатление, что режиссеры как-то побаиваются обращаться к этому материалу. Может быть, из-за инфернальности темы?

– Не знаю. “Даму с собачкой” тоже ставят очень редко, а если ставят, то как любовную историю. В “Палате N6” находят некий социальный протест. Я сам ставил “Палату…” в Финляндии в свое время… Не знаю, почему не ставят. Я знаю, почему ставлю я. Я ставлю всегда то, что интересовало Чехова в большей или меньшей остроте. Острота есть всегда, просто иногда она выражена нежно и мягко, иногда – предельно. Например, в “Скрипке Ротшильда“ мы читаем очень резкое высказывание о человеке, который продал жизнь, по существу не родившись как человек. В семьдесят лет он начинает постигать, что прожил жизнь бессмысленную, бесцельную, пустую. Рождается он буквально перед смертью. Чехов говорит, что можно родиться перед смертью и стать человеком, а можно прожить всю жизнь, так и не став человеком…

– Обычно в программке к спектаклю пишут фамилии режиссера и художника. У вас написано – “Пространство – Сергей Бархин”. Мне очень понравилось это слово. Расскажите, пожалуйста, о вашей совместной работе с создателем пространства Сергеем Бархиным.

– Сергей Бархин – художник, с которым я и главный режиссер Московского Театра юного зрителя Генриетта Яновская работаем последние тридцать с лишним лет. Он давно стал членом нашей семьи. Можно говорить о человеке, который принадлежит твоей семье, как о гении? А он таков и есть – гениальный абсолютно мастер и человек, один из лучших театральных художников. Естественно, то, что он делает, – не декорация и даже не сценография. Это именно пространство, в котором существуют наши герои. Пространство очень необычное. Об этом надо отдельно сказать. Спектакль мы играем на балконе. Внизу находится партер. Зайдя на маленькую площадку, которая нависает над партером, Коврин (Сергей Маковецкий) смотрит на зрителя и в ту же секунду прыгает в партер, как минимум с пяти метров вниз. Это первая попытка сделать шаг в неизвестное, поэкспериментировать над собой. Конечно, это театральная шутка. Коврин вылезает живым и здоровым, и спектакль продолжается. Вдалеке, сквозь павлиньи перья в саду Песоцкого (место действия происходит в поместье Песоцкого), видна маленькая фигурка Черного монаха. В таком далеке, который в театре невозможно изобразить, но благодаря перспективе, очень близко, прямо перед носом у зрителя находящимся перьям, получается эффект пятидесятиметровой глубины, на которой якобы находится Черный монах. Он появляется и становится большим, огромным, завладевает той маленькой площадкой, на которой разбросаны перья и живет Коврин. Дальше Коврин общается с абсолютно непонятным, далеким, черным, манящим и одновременно пугающим пространством, откуда может появиться Черный монах. В финале это пространство забивается досками, чтобы Коврин не видел больше Черного монаха. Но, проламывая доски, монах приходит к умирающему Коврину. Он говорит, что надо было верить в него и тогда бы Коврин стал гениальным и замечательным человеком, служил бы человечеству, и т.д… Спектакль был по-новому записан специально для показа в США. (первый показ состоялся в Америке в 2016 году – прим. ) Я видел эту запись. Это профессиональная попытка телевизионными средствами передать театральную постановку. Спектакль “Черный монах“ еще и интерактивен. Маковецкий общается напрямую со зрителями. Немного, но тем не менее. Все происходит не только буквально на расстоянии протянутой руки, но иногда почти касаясь зрителя. В кино это передается настолько, насколько телевидение или кино могут передать театр. Визуальная сторона видна, актерская игра и острота происходящего несомненно чувствуются, юмор понятен. А ощущения непосредственного присутствия вряд ли возможны. Как говорил Мейерхольд: “Шутки, свойственные театру, вряд ли будут почувствованы зрителем в кино”.

– Почему для вас было важно пригласить на роль Коврина именно Сергея Маковецкого? Что есть уникального в этом актере?

– Во-первых, Маковецкий – чрезвычайно талантливый артист. Это самое главное. Второе – это артист, который соединяет в себе, с одной стороны, большую нервную эмоциональную подвижность, что важно для этого персонажа, чувство юмора и ум. Мало таких артистов, которые могут быть эмоциональны, умны и смешны.

– Как вам работалось с ним?

– Весело, нежно, напряженно, профессионально и всегда с удовольствием.

– Что вы думаете об идее показа в Америке русских драматических спектаклей?

– Я считаю, что это замечательная идея. Русские театры – великое достояние мировой культуры! Это абсолютно специфический грандиозный театр, отличающийся от французского, английского, даже польского. Американские зрители, приученные либо к мюзиклам, либо к кино, настоящий драматический театр знают очень мало, но они интересуются, смотрят с интересом, хотят узнать больше… Я работал в Америке. Выпускал “Скрипку Ротшильда” в Йельском репертуарном театре в Нью-Хейвене (мы там играли три месяца), ставил “Даму с собачкой” в Американском репертуарном театре в Кембридже (под Бостоном) и в театре “Гатри“ в Миннеаполисе. В Нью-Йорке на Бродвее мы играли “К.И. из “Преступления“ по Достоевскому. На “Скрипку Ротшильда“ приходили, в основном, американцы. Приезжали из разных городов, спрашивали: “Когда вы привезете этот спектакль к нам?” Прекрасно, что теперь жители многих городов Америки могут на месте увидеть русский театр. А что касается русскоязычных зрителей, то их интерес – явление само собой разумеющееся. Люди ностальгируют по русскому языку, культуре, литературе. Это проверено тысячу раз. Как бы человек не проклинал свою прежнюю советскую жизнь, тем не менее это его корни, и без них он никуда! Театр дает ощущение возвращения к корням!

Главную роль в спектакле – не могу сказать “играет” – проживает Сергей Маковецкий. Парадоксальный, непредсказуемый, яркий, живой, он всегда тщательно выбирает роли и соглашается только на те, которые ему интересны. Сыграть Коврина Маковецкий согласился сразу.

Мой телефонный звонок застал Сергея Васильевича на пути в театр. Актер не любит давать интервью и никогда не делает этого по телефону. Для вашего корреспондента он сделал исключение и согласился ответить на несколько вопросов. Я попросил Сергея Васильевича рассказать о его работе в спектаклях Московского театра имени Вахтангова “Евгений Онегин“ и “Черный монах“.

– Как рождаются спектакли рассказать невозможно. Это все равно, что объяснять, как рождаются дети. Как можно объяснить, что происходит постоянная работа головы, души и тела, как можно объяснить чудеса? В каждом творчестве есть момент загадки. Творчество невозможно объяснить словами… Евгений Онегин Александра Сергеевича Пушкина и Коврин Антона Павловича Чехова – два удивительных персонажа, рожденных двумя уникальными писательскими гениями. Сколько тем серьезных они поднимают, сколько вопросов затрагивают!.. Работать над спектаклями было необычайно интересно. “…Онегина“ поставил Римас Владимирович Туминас, “Черного монаха“ – Кама Миронович Гинкас. Два потрясающих театральных режиссера. Очень много на свете режиссеров, многие закончили режиссерские курсы. Все вроде бы этим ремеслом владеют. Но есть великие режиссеры и есть бездари, тоже владеющие этим ремеслом. Мне повезло работать с великими мастерами… Вот я сейчас с вами разговариваю и иду в сторону театра. У нас сегодня “Черный монах”. В финале спектакля Черный монах говорит Коврину: “Ты гений, но только слабое человеческое тело уже утратило равновесие и не может быть оболочкой для гения”. Спорить глупо, потому что гениальный Чехов абсолютно прав. Вы можете сто лет кричать: “Я молодой, и у меня молодая душа”, но тело имеет образ шагреневой кожи, и оно не может быть оболочкой для гения. Каждый раз вы с этим спорите, но чаще всего проигрываете Антону Павловичу.

– Вы себя отождествляете со своими персонажами?

– Конечно, а как же иначе? Для того, чтобы сыграть персонажа, нужно им стать, его нужно возлюбить, ему нужно найти оправдание. Если вы ненавидите героя, как вы можете им стать? Тогда ничего не произойдет. Представьте себе: есть некое чудовище. Мы знаем о нем очень много: исторический урод, монстр. Как можно оправдать его поступки? Чем оправдать? Есть персонажи, оправдание которым найти нельзя. В этом случае я не хочу ими заниматься. Зачем заглядывать куда-то в подсознание? Для чего?.. Это все очень сложные вещи. Актер внимательно слушает режиссера и исполняет его задачу, привнося в роль самого себя. Это называется соавторством… Публика должна реагировать на персонажа. Чем убедительнее вы его показываете – все его стороны: сильные и слабые, положительные и отрицательные, – тем больше реакции у публики. Она любит или не любит вашего героя. Вы изображаете, вы становитесь этим человеком, а публика вправе принять его или не принять. Чем сложнее персонаж, тем его интереснее сыграть. Между положительным и отрицательным героями грань очень тонкая. Я не знаю сегодня стопроцентно положительных героев, так же как стопроцентно отрицательных. Посмотрите на людей вокруг вас. Много вы видите положительных? “Он такой положительный, что хочется его удавить.“ У живых людей не только одна краска: черная или белая. У людей гамма красок и множество нюансов. Я пытаюсь показать моего героя во всех его проявлениях, во всех деталях. А публика пусть решает, пусть реагирует.

10 марта — “Черный монах” А. Чехов.
Московского Театра юного зрителя (МТЮЗ). Режиссер Кама Гинкас
Продолжительность 1 часа 30 мин без антракта.

STAGE RUSSIA HD – лучшие спектакли ярчайших представителей современного русского театра на экране (кино)театра с великолепным качеством изображения.
www.stagerussia.com

Все показы сопровождаются английскими субтитрами.
Richmond Hill Centre for the Performing Arts, 10268 Yonge St, Richmond Hill

Билеты в кассе театра, русских магазинах, RussianTix.com
Инфо: 416-732-8562, ShowOneProductions.ca