Я решил не писать о том, что происходило с евреями Украины в годы Второй мировой войны. Я запретил себе касаться этой темы по целому ряду причин. Но главной причиной стала моя неуверенность. Не уверен я, что стоит, накопав в первоисточниках всякой всячины, лезть со своими “десятью копейками” в ряд бесценных свидетельств истинных очевидцев. К тому же, адекватно воспринимая действительность и не строя иллюзий в отношении собственного “литературного дара”, я не уверен, что и в жанре документального повествования достоин тягаться с мемуарами солдат и офицеров, партизан, узников гетто, недостреленных детей, чудом выбравшихся из непостижимой жути тех самых ям…

Я, между прочим, и во всём вами выше прочитанном не претендую на сенсацию или на истину в последней инстанции. Моя “ненька” – это всего лишь неуклюжая попытка систематизировать и по возможности человеческим языком изложить давным-давно известные факты. При этом известные не каким-то там “архивным червям”, но и вам, моим терпеливым читателям. И оттого, именно сейчас, приступая к рассказу о послевоенных, хрущёвско-брежневско-перестроечных годах Евреины, я рассчитываю на драгоценные поправки живых свидетелей нашей недавней истории. Истории нехорошей, лицемерно спрятанной от “лиц еврейской национальности” в тайных партийных директивах, в министерских циркулярах, в секретных приказах КГБ. Вне всякого сомнения, неписаные антисемитские правила советского бытия кем-то были написаны, проштампованы и отправлены фельдъегерской почтой. Ну не передавали ж их на словах в обкомы таинственные скороходы из ЦК. Ведь надо же было в стране тотальной отчётности приёмным комиссиям ВУЗов, заводским парткомам, ну и конечно же ОТДЕЛАМ КАДРОВ (!) сверяться с тайной, но строго установленной “процентной нормой”. Не из-за личной ведь вредности (ему-то как раз была от этого сплошная головная боль) начальник проектного института не пустил моего тестя в Люксембург устанавливать им же изобретённый агрегат непрерывного литья. В “капиталистическое далёко” поехал кто-то другой и вскоре был выслан восвояси ввиду полнейшей некомпетентности. В течение долгих месяцев мучительных телефонных переговоров, люксембуржцы всё-таки разобрались с литейной машиной, но так и не поняли они капризного изобретателя-домоседа, наотрез отказавшегося выезжать за пределы СССР. Ничуть не меньшей “фобией” пересечения государственной границы Советского Союза страдал и мой отец. Наверное именно по этой причине за двадцать семь лет безупречной офицерской службы так и не побывал он в гэдээрах с чехословакиями.

…Ну а ваш покорный слуга? По большому знакомству (ввиду никудышных знаний в точных науках) был я зачислен и пять лет промучился в металлургическом институте. На исторический и на филфак с “пятой графой” не брали, хотя именно туда сдал бы я вступительные экзамены безо всякого блата. И постигал бы с детства любимые мною гуманитарные науки с несравненно большим удовольствием, чем сопромат и процессы в доменных печах. Ну да хватит о мелочных личных обидах, этак мы без конца будем топтаться на месте…

…На месте синагог, микв и молитвенных домов вернувшиеся в родные места евреи обнаружили пепелище. Уцелевшие здания были отобраны властью и приспособлены под госучреждения. На 1 января 1946-го года в УССР имелось 65 “действующих молитвенных зданий иудейского вероисповедания”. До войны на балансе украинского Совета по делам религий и культов значилось 657 синагог. То ли явочным порядком, то ли в силу каких-то идеологических причин, но послевоенным украинским (да, пожалуй, и общесоюзным) “иерусалимом” сделались провинциальные (нынче всего лишь 0,2% еврейского населения) Черновцы. Судите сами – по области аж 24 синагоги, из них 19 – в Черновцах. Более того, именно в этом, единственном городе Советского Союза, вплоть до 1947-го года имелся раввинат. Светскими же аспектами еврейской жизни в Украине заведовал киевский так называемый “Кабинет еврейской культуры, языка и фольклора УССР”. Ну и от интернациональных щедрот советской власти выходил на идиш литературный альманах “Дер Штерн”.

Литература – дело, конечно, нужное, но ведь ещё “надо было и что-то кушать”. Наверное именно поэтому после войны появляются в большом количестве моноэтнические артели. Костяк этих коллективов составляли евреи-фронтовики, а возглавляли так и вовсе – особо заслуженные орденоносцы. Однако, как вы понимаете, орденов и ампутированных конечностей артельщиков местному начальству было недостаточно. И они “таки-да, давали на лапу” за возможность работать “со своими”. Со своими хорошо, со своими можно соблюдать Шабес, устраивать в праздники миньяны, а в будни согревать душу беседами на чуть-чуть подзабытом родном языке. Можно было из “левого парнуса” кое-что отчислять нуждающимся “иден”, ну и, пожалуй, самое главное – можно было спокойно работать, не объясняя пьяным пролетариям, что воевал ты не на Ташкентском а на Втором Белорусском.

Кстати о миньянах. Сохранился любопытный документ – докладная записка, датированная 1947 годом, в которой проверяльщик из Комитета по делам религии сигнализирует винницкому начальству про обнаруженные в местечке Бершадь целых две несанкционированные синагоги. При этом одну посещают исключительно портные, а вторую – сапожники. Мой вернувшийся с фронта дед Велвл (в миру Володя, и назван я в его память, а не в честь Крестителя Руси) состоял в стекольно-зеркальнической артели. Оглохнув на одно ухо после затрещины екатеринославского меламеда, дед особой религиозностью не отличался, так что даже если и содержал их коллектив подпольную синагогу, то вряд ли он её посещал. Но заработав лишний рубль, стекля витрины “коммерческих” ресторанов и “комиссионок”, делил его дед с многочисленными (настолько же нуждающимися – насколько дальними) родственниками. Говорят, “мне на долгие годы”, что стал я с возрастом с тем послевоенным Велвлом “ну просто одно лицо”. Держу я в руках семейную реликвию – его руками вырезанное зеркало и прямо в дедов лысый лоб сам себе задаю вопрос: а стал бы я в голодуху делить с двоюродными племянниками предпоследний кусок хлеба? Самому себе врать несложно, а вот в его – из зеркала, чуть-чуть навыкате глаза…

Седьмого сентября 1945-го года в столице УССР городе Киеве произошёл погром. Самый настоящий. Началось с того, что два сильно пьяных фронтовика-антисемита стали избивать на улице офицера НКГБ Розенштейна. Тридцатилетний младший лейтенант Розенштейн не был сатрапом и палачом, в грозном ведомстве он состоял в скромной должности специалиста радиотехника. Осознав, что его не бьют, но убивают, Розенштейн застрелил нападавших из табельного пистолета. Состоявшиеся на третий день многолюдные похороны фронтовиков переросли в массовые беспорядки. Ненависть пьяной толпы ко всякого рода органам, усталость от беспросветной голодухи и убожества бытия нашли привычный для украинского народа выход. Тысячная толпа, выкрикивая антисемитские лозунги, направилась в сторону Еврейского базара. Жестоко избивая на своём пути людей с семитской внешностью, мстители обошли весь центр. Растерявшееся милицейское начальство не препятствовало произволу, и в результате кровавой расправы полторы сотни пострадавших были доставлены в городские больницы. Тридцать шесть из них скончались. В связи с киевским погромом было возбуждено лишь одно уголовное дело. Увеличив список жертв до тридцати семи, первого октября Розенштейна приговорили к расстрелу.

…Я не для пущей важности гружу вас датами, тысячами и процентами. При ближайшем рассмотрении проступает в них глубинная суть. Всего двадцать четыре дня потребовалось военной прокуратуре для того, чтобы спрятать концы в воду, покарав “зачинщика”-Розенштейна. Или вот ещё один пример подобной нумерологии: в течение 44 – 47 гг. в Румынию и Польшу репатриировались 30 тыс. 408 евреев. Прислушайтесь к этой сухой цифре, и вы услышите тяжкий “ой-вей” того тридцать тысяч четыреста девятого, которому не удалось уехать, несмотря на преподнесённый ОВиРовской мегере крепдешиновый отрез. И ещё неизвестно, дождался ли бедолага четыреста девятый второй отъездной волны начала семидесятых. А тогда, вскоре после войны, дело обстояло следующим образом. Поступила из Москвы странная на первый взгляд директива: выпустить из СССР всех евреев, обладавших до войны польским или румынским гражданством. Стоит ли говорить, что в “иностранцы” и в члены их семей (отдавая начальникам паспортных столов и ОВиРов квартиры, комоды и обручальные кольца) записывалось немало евреев, к загранице никакого отношения не имевших. “Выдворение (официальная, между прочим, формулировка черновицкого обкома) лиц еврейской национальности в Польшу и Румынию”, была задумана для того, чтобы избавиться от безнадёжно испорченных буржуазной идеологией иностранцев, ну и заодно – от не сломленных лишенством твёрдолобых фанатиков. Можно было, конечно, сгноить их по-старинке где-нибудь за Уральским хребтом, но после всего, вытворенного с евреями Третьим рейхом, отправлять их массово в лагеря – союзнического шума не оберёшься. А так – акт доброй воли. Особенно охотно под видом “иностранных граждан” гэбэшники выпроваживали из СССР ортодоксальные семьи. Именно в тот, польско-румынский исход покинули свою Украину её исконные хасиды. Впрочем, к тому времени уже несколько десятилетий духовные наследники меджибожского ребе ШемТова обретались в среднеазиатском изгнании.

Мой ровесник, здешний любавичский раввин по фамилии… Шемтов, увлечённо делится с наивной американской паствой семейным преданием. В этой поучительной майсе наученный мудрым цадиком дедушка нашего раввина ловко обводит вокруг пальца генерала KGB. И вот, со всей своей семьёй и с божьей помощью, уезжает дедушка с бухарестского вокзала в New York. Что же касается генерала KGB, то он с досады сам себя разжалывает в полковники. …Пастве весело, они смеются и делают лехаим. Я тоже зачем-то смеюсь, хотя знаю – никого не обманул горемычный предок нашего раввина. Его просто выставили вон. Просто выцарапали из моей Евреiны её хасидскую душу. И погнали носителей этой души, уже в который раз в следующий “галут”. Американской пастве весело, они смеются над глупым генералом. Но, увы, смеётся тот, кто смеётся последним. Им удалось то, что в своё страшное время не удалось Хмельницкому. В исконных наших слонимах, уманях, бердичевых, гадячах, как и мечтал Поганец – ни нас самих, ни ДУХА нашего не осталось.

…Зато в 1948-м году образовался Израиль, и Советское правительство чуть ли не вторым после США признало еврейское государство. В первые недели и месяцы после установления дипломатических отношений кремлёвская пропаганда настолько горячо ратовала за советско-израильскую дружбу, что истосковавшиеся по хорошим новостям советские евреи бог знает чего себе понапридумывали. Помните Шабтая Цви…

Восприняв Израиль как некий всемирный биробиджан (хотя, возможно, именно таким видел его Сталин), возомнили евреи, что теперь безо всяких “отрезов” отпустят их на историческую родину. Они до того оторвались от реальности, что устроили “не согласованные” богослужения. Киевская синагога не вместила в себя всех желающих присутствовать на торжественном молебне в честь Эрец Исраэль, и раввин вышел к толпе собравшихся у ворот. Служба продолжалась вне стен храма, до крайности напугав республиканское начальство. Данное событие было расценено как “митинг, организованный националистическими элементами”. И хоть в ЦК компартии Украины пока ещё не разобрались, “еврейский что ли колхоз создали в Палестине, или как”, но то, что Сталиндорф и Иудаизм несовместимы – помнили твёрдо. Обнаружить под собственным носом организовавшее митинг “националистическое подполье” киевским гэбистам было как-то неудобно. Виновных нашли в провинциальном Львове, там же в мае 48-го года согнали всех евреев на разъяснительную лекцию “События в Палестине”. В течение нескольких месяцев подобные лекции проводились во всех городах Украины. Нынче такая наивность выглядит воистину фантастической, но в тогдашних своих отчётах лекторы отмечали такие вот наиболее задаваемые вопросы: “Будет ли организована эмиграция советских граждан еврейской национальности в государство Израиль для совместной борьбы для укрепления демократии и мира?”, “Что предпринимается в СССР для оказания военной помощи Израилю?” или как вам такой крик души: “Будет ли создан в СССР добровольческий еврейский легион для отправки в Израиль?”

…А может не стоит нам, нынешним, скептически ухмыляться. Почему бы и нет. Ведь им, прошедшим страшную войну ветеранам, в том 48-м не исполнилось ещё и тридцати. И росли они, “Яблочко” песню сжимая в зубах”. И почему кумирам пионерского детства можно было сражаться в Испании за “гренадскую волость”, а им в Земле Обетованной за Иерусалим – нельзя?

У моих родителей во время их службы в Южно-Сахалинске был друг семьи – забавный толстяк-коротышка и танкист-полковник по фамилии Рапопорт. Мне тогда и семи лет не было, но смешного дядю Рапопорта я помню очень хорошо. Особенно его “щекотную” баранью папаху. Уже потом рассказал папа, что полковником и командиром полка герой Курской дуги Рапопорт мог стать лет на пятнадцать раньше, когда б не отчаянный рапорт министру обороны с требованием послать его биться за независимость Израиля. Тогда, в 48-м, нормальные мужики из округа никакому министру рапорт отправлять не стали. И хоть с очередным званием непредсказуемого капитана притормозили, но зато целину поднимать рядовым трактористом он тоже не поехал.

Куда как хуже вышло в 1949-м году с киевским поэтом Д. Гофштейном, написавшем письмо в ЦК Украины с предложением открыть при Кабинете еврейской культуры секцию изучения иврита. Не подпольно действовавшего, но в соответствии со всем советским крючкотворством бившего челом поэта арестовали и, уже не выпуская из лагеря, расстреляли в 52-м. Тогда же, в самом конце сороковых, рванула гремучая смесь гордости за израильтян, послевоенного культа “Молодой Гвардии” и постоянно оскорбляемого чувства национального достоинства. Подчиняясь заголовку, я пишу только об Украине, и вот вам – наверняка не полный список разгромленных молодёжных организаций еврейского подполья:

– Жмеринская националистическая группа “Эеникайт” (Единство), арестованные и их возраст: Спивак (19 лет), Карцман (19 лет), Гельфонд (18 лет), Ходорковский (18 лет);
– Львовский “Союз еврейской молодёжи”, арестованы: Бергер (19 лет), Резников (21 год).
Среди этих дел – особняком – дело тайного общества “Cун-2”. Подпольщики-сионисты “шифровались” – Суббота, 2 ноября 17-го года – день признания Великобританией еврейских прав на Палестину. Подпольщики – киевские старшеклассники. Зачинщики Альтер и Полонский. Получили по пятнадцать лет лагерей.

Мы – среднестатистические знатоки “советско-еврейской истории” – знаем про учёных с мировым именем, арестованных по делу “врачей-вредителей”. Некоторые из нас слышали о расстреле сталинскими опричниками великих деятелей культуры, входивших в Еврейский антифашистский комитет. А вот мальчишек из Киева и Львова слава борцов за свободу евреев Украины обошла стороной. Жмеринка… Одно только название вызывает высокомерную улыбку. Вот уж кому промывали мозги кремлёвской пропагандой. Многочасовые политинформации с пятилетнего возраста – это тебе не Прямая линия с президентом, детство и юность под несмолкаемый стук ОГПУшников в двери коммуналок – не штраф за участие в “болотных” митингах, “десятка” без права переписки – не отлучение от “перво-канальной” кормушки. Но они-то ведь быдлом не стали. Я предполагаю, к сожалению, что никого из перечисленных подпольщиков в живых сегодня не осталось. Во-первых, возраст, во-вторых, сталинские лагеря.

…Как вы думаете, а удобно ли это – посвятить светлой их памяти следующую, заключительную статью?
(окончание следует)