Кажется, что здесь тихо и безопасно. Однако, это впечатление обманчиво. Вот бесшумно открывается дверь, проносится по коридору сквозняк, скрипит половица, внезапно отключается свет… Тишина превращается в зловещее дыхание дома.

Из темноты проявляется замок графа Дракулы. Здесь все несет неизгладимый отпечаток его незаурядной личности. Сейчас хозяин отсутствует, но дом хранит ему верность, сумрачность коридоров, паутину в углах и пыль на балдахинах. Густота здешней атмосферы вызывает неконтролируемую дрожь. Киану Ривз в роли Джонатана Харкера (фильм Ф. Копполы «Дракула по Брэму Стокеру») очень убедительно это демонстрирует… Замок Дракулы – символ и центр зла. Он весь – сочетание и переплетение теряющихся в высоте потолков, громадных залов, роскошных обветшалых лестниц и коридоров, ведущих неизвестно куда. Тот же граф Дракула (Гэри Олдмен) без него представлялся бы, наверное, просто эксцентричным дедушкой с пугающими гастрономическими пристрастиями, обладающим способностью превращаться в неприятных на вид существ. Но… Граф и его жилище – почти одно целое: замок совершенно бесшумно открывает перед ним свои огромные тяжелые двери, злобно скрипя и громко хлопая ими перед посторонними… Пугать с экрана сумерками и шорохами лучше, чем средневековые замки, не умеет ни одно другое здание. Впрочем, у каждого свой арсенал.

Возьмем, к примеру, небоскреб. Фабула та же: борьба с сатаной. Фильм – «Адвокат дьявола» Тэйлора Хэкфорда. Дом здесь также является продолжением своего владельца-дьявола (Аль Пачино), но гораздо более технократичным. Принцип действия небоскреба в корне отличается от принципа действий замка. Здесь все реалистично. И до тех пор, пока со всей очевидностью не начинают происходить всякие темные штуки (а это случается уже в конце незамысловатой истории), сатана здесь – просто крупный магнат, бессердечный в меру своей власти, а небоскреб, в котором находится его корпорация, – просто высоченный дом с шикарными интерьерами и прекрасными скульптурными композициями на стенах. Действие неизменно происходит где-нибудь на верхотуре. Люди, встречающиеся нам на протяжении всего фильма, постоянно обращают внимание друг друга на прекрасный вид из окон и с балконов разных этажей (вид из окна здесь, судя по всему, вообще является своеобразным фетишем и предметом гордости). Самые главные апартаменты самого главного человека (по крайней мере, он таковым выглядит) в корпорации украшены скульптурной настенной композицией из переплетающихся обнаженных тел. Эти скульптуры, что ружье, которое должно выстрелить. В финале они оживают-таки, закручиваются в немыслимых позах и вихрях…

Небоскребы в кино – вообще отдельная тема. Они стали уже привычным антуражем американских картин. Наверное, это все – поэзия видов. Тут вам и поэзия крыш (особенно эффектно, когда главный герой от кого-нибудь удирает или кого-нибудь спасает, прячась от пуль и вертолетов за антеннами), и поэзия Главных Офисов (когда Главное кресло стоит на фоне широченного окна, из которого открывается прекрасный вид на другие небоскребы), и поэзия замкнутого пространства (возьмем, к примеру, лифт, являющийся транспортным средством преисподней). А уж фильмов, где кто-нибудь выбрасывается из окна на высоте в сто…дцать этажей, при этом эффектно разбивая стекло, – не перечесть. Замечательным примером технократической поэзии небоскребов является фильм «Щепка». Он, кстати, даже называется именем дома, в котором происходит все действие. В небоскребе под названием «Щепка» внезапно и необъяснимо умирают люди. Одна барышня выбросилась из окна, вторую убили на лестничной площадке, дедушка поскользнулся в ванной и свернул себе шею… Все это сопровождается постоянными перебоями с электричеством.

К играм со светом были неравнодушны и создатели фильма «Другие». Режиссер и сценарист Алехандро Аменабар просто исключил свет полностью: главная героиня (Николь Кидман) переезжает с двумя детьми в старинный особняк с 50-ю комнатами, приказывает слугам держать постоянно зашторенными все окна, поскольку ее дети больны редкой болезнью – они не переносят яркого света. Так они и живут в потемках, а мы наблюдаем за их жизнью. Впрочем, впоследствии выясняется, что наблюдали мы скорее за течением их смерти. И все встает на свои места: отсутствие света, вечный туман, посторонние шорохи (дочь хозяйки дома уверена, что в доме живут привидения). В картине присутствуют такие обычные для этого жанра штампы, как скрип неожиданно открывающихся дверей, но здесь эти эффекты не являются целью. Цель – показать столкновение двух миров: реального и потустороннего. Причем, в каком именно происходит действие, невозможно понять на протяжении всего фильма.

А в нашумевшей сказке о Гарри Поттере есть четкое различие между волшебным и реальным миром, несмотря на то, что они постоянно сталкиваются и развиваются параллельно. Замок школы волшебства Хогвартс – самый что ни на есть живой, ведущий полностью самостоятельную жизнь. Он меняет местами собственные лестницы, полон всяческих потайных ходов; герои картин, висящих на стенах замка, то и дело покидают свои рамы и ходят друг к другу в гости… Это – непременное условие сказки. В сказках без волшебных строений – никуда.

В прекрасной советской сказке для взрослых под названием «Чародеи», центром волшебных явлений был НУИНУ. Кстати сказать, в роли НУИНУ выступало здание Телецентра по ул. Академика Королева. Именно по его обшарпанным коридорам бегал Фарада с воплями: «Люди, ау!!! Ну кто ж так строит?!».

А в «Иронии судьбы…», как вы помните, два одинаковых дома с двумя одинаковыми квартирами в разных городах сыграли прямо-таки судьбоносную роль в жизни главных героев. Вот так посмотришь на свой собственный дом и задумаешься: может, он тоже… символ?.. И все вокруг – кино про него? Только камеры – скрытые. А мы – так, эпизоды… Евгения Калин