– Утинки-тутиньки! У-лю-лю! Хороший мальчик! Лапочка! Сейчас я тебе пеленочку поменяю, пока мама там у соседки язык разминает… А, Черт! Да не дрыгай ты ногами… Новые же совсем брюки… Придется их теперь в чистку. Ну, чего опять разорался? На бутылочку. Не хочешь? Тогда на соску. Тоже не хочешь? Какого тебе рожна еще надо? Ай-я-яй!..
– А-а-а-а-а-а!!!
– Не плачь! Что за манера: чуть что – сразу в слезы. Ты же мужчина. Подумаешь – упал! Я вот тоже вчера вечером возвращался от Сереги и упал. Видишь, рукав у куртки порвал. И ничего, не плачу, даже когда меня твоя мама ругает.
– А чего он дразнится?
– Кто дразнится? Петров из третьего подъезда? Так он же дебил. Ты его не слушай. А если будет приставать – дай в морду.
– Нет, это двойка не за диктант, а за поведение. Ты же меня сам учил: если дразнятся – в морду. А Марь Иванна сразу к директору. “Сорвал урок! Сорвал урок!..” Ничего я не срывал, дал в морду и все. А он – жаловаться. А за диктант, видишь, четверка.
– Ты все-таки старайся по возможности не врать. Понимаешь, в некоторых случаях лучше промолчать. И совесть чиста, и все секреты при тебе. А сейчас, когда мы в подаче, вообще надо сидеть тихо. Но это не означает, что учебу теперь побоку. Наоборот, надо приналечь, особенно на английский. Если все пойдет, как наметили, английский для тебя станет мостом в новую жизнь.
– Если бы не кредиты, я бы вообще в русскую воскресную школу не ходил. Ошибок в диктантах практически не делаю. Единственная трудность – запятые. В английском по-другому и как-то понятнее. Но для университета лишние кредиты не помешают. Вы же сами все время твердите: университет-университет…
– Ты пойми: марихуана не такая безобидная вещь, как здесь считают. Она как бы первая ступенька вниз, на дно. Никто сразу на иглу не садится. Сначала балуются травкой, потом всякими колесами, дальше – больше, и уже ни о каком университете речи быть не может, потому что в голове гул и вата. Я не могу тебя контролировать 24 часа в сутки. В конце концов, ты уже почти взрослый, твоя жизнь и твое будущее в твоих собственных руках. Хочешь всю жизнь выполнять однообразные примитивные операции под надзором дубарей-менеджеров за 10, от силы 15 долларов в час – продолжай смолить свою траву.
– Пап, не бойся ты этот компьютер, он не кусается. Все очень просто. Вот смотри, я тебе покажу. Кликай сюда, а потом сюда.
На русский можно переключать здесь или здесь. Вообще запомни: сломать его нельзя, что бы ты ни нажимал. Если он захочет, сам сломается, причем, всегда неожиданно и не вовремя. Полчасика тебе хватит? Ну, ладно, сиди час, а потом меня пустишь.
– Что ты все со своими друзьями тусуешься? У меня в твоем возрасте, помню, уже подружки водились. Ты, часом, не того, не голубой? Шучу! Шучу! Не дуйся. Лично я против этих самых голубых ничего не имею. Нравится им так, ну, и пусть. Но ты представляешь, что будет с твоей мамой, если она вдруг узнает, что ты того… Шучу! Шучу! Да не обижайся ты, я это так, по-родительски… Хочу, чтобы у тебя все было как надо, как у людей.
– Познакомьтесь, это Шерон. Она по-русски ни гу-гу.
– Ты бы… хотя бы… ну, заранее предупредил бы, что Шерон останется у тебя ночевать, а то мать чуть с ума не сошла. Я понимаю, что здесь так принято. Но все-таки найди время, объясни маме, что это, мол, твоя girlfriend, что она вроде как жена, но не совсем, что здесь так, а не как мы в свое время по подъездам и тайком от родителей. А то неловко как-то получается…
– Вот тебе чек, чтобы машину привести в порядок, ты ведь без нее, как без рук. Нет-нет, у меня все в порядке, мне хватит. Они на меня глаз положили и хотят, чтобы после окончания университета я у них остался, вот и повысили ставку. Но я еще подумаю. Послал на пробу резюме в одну американскую фирму, чтобы просто оценить свои возможности. А те совершенно всерьез зовут приехать и сулят в два с половиной раза больше. Но я еще подумаю.
– Мама узнала, что ты ходил на эту демонстрацию, и беспокоится. Правда, что тебе это нисколько не повредит? Ну, и что, что демократия. Тут ведь все на компьютерах. Захочешь куда-нибудь устроиться, они посмотрят, увидят, что ты такой политически активный, и не возьмут. Ну, почему глупости? Ну, почему советское мышление? Просто жизненный опыт.
– Познакомьтесь, это Сандра. Она по-русски ни гу-гу, зато говорит по-испански и по-французски.
– Спасибо, что пришел. Сейчас все нормально, чувствую себя хорошо. Думаю, через недельку, в крайнем случае, через месяц смогу вернуться на работу. А как Мэрилин? Пол уже определили? Говоришь, девочка. Это хорошо, хотя мне, по правде говоря, хотелось бы мальчика. Я бы с ним по музеям ходил…
– Папа, говори с ней по-английски, она по-русски ни гу-гу. Я понимаю, что нехорошо, но мы с Мэрилин дома разговариваем по-английски, и поэтому Люси… то есть Люся тоже… Но ты, конечно, прав, я ее поучу.
– Але! Мэрилин? Хау ар ю? Хау ар Люси энд Питер? Да, это я. Петя уже ходит? Надо же, как летит время. А Мэрилин так по-русски и ни гу-гу. Ты бы ее поучил, что ли. Ладно-ладно, не буду. Когда приедете? Отлично! Будем ждать!
– Папа, ну, что же ты! Надо осторожнее. Когда поправишься, я тебе сделаю такие металлические зубчики на подошвах, чтобы не скользили. А то переезжайте к нам, дом у нас большой, места всем хватит. И морозов у нас практически не бывает. Если иной раз снег и выпадет, то тут же тает. Вот тебе китайские витамины, говорят, очень хорошая вещь.
– А-а!!? Говори громче, я не слышу.
– Нет, Питер уже на втором курсе. Летом поедет в Европу со своей баскетбольной командой. Нет, в России они не будут.
– А-а?!! Чего?!!
– Ну, что же ты, папа?.. Ай-я-яй!..
2003.
