• Крутые виражи иммиграции

СКВОЗЬ ТЕРНИИ

web-capreiС виду это здание – обычное, как и все вокруг. Многоэтажка серого цвета, чумазая и обшарпанная. Отличалась она от всех остальных тем, что там жили в основном наши – русские, украинцы, белоруcы, а также почти наши – поляки, чехи, сербы, цыгане из восточной Европы. Если в North York такие дома – дело привычное, то в южной части Торонто этот был такой один. Он хранит множество мелких иммигрантских историй, которые, как кусочки мозаики, составляют большую картину.

Был в этом доме свой парикмахер, свой водитель, свой маляр, свой врач, своя швея. Чтобы постричься, приходили с бутылочкой, с угощением, с другими соседями. Пока шел процесс облагораживания внешнего вида, обсуждались новости дня, а потом садились ужинать и засиживались допоздна. Иногда в гости приходили боняки – в переводе с украинского – кастрюли. Так украинцы между собой называют рожденных в Канаде, и своей исторической родины зачастую вообще не видевших. Им интересно было посидеть среди новых иммигрантов, вдохнуть дух отечества, послушать родную речь и народные песни. Песни звучали почти в каждой квартире. Пели, когда готовили обед, мыли полы, вышивали крестиком или просто отдыхали после работы. Голоса у всех от природы были просто замечательные – бархатные, насыщенные, Толкунова и Лещенко позавидовали бы.

Почти до утра могли засиживаться, потому что все были холостыми – семьи остались за океаном, а муж или жена, поселившиеся в этом доме, чувствовали себя свободными, быстро заводили новые пары, и жили так годами. Домой исправно посылали деньги, посылки: купленные за бесценок неизвестно какого происхождения велосипеды, подобранные на улице пластмассовые тарные ящики, кофе, одежду и все подряд, писали письма, звонили по телефону, бесконечно покупая телефонные карточки в convenience store. Ходили к соседям по этажу, чтобы узнать, как там дома, потому что зачастую их семьи жили на одной улице в родном городе, и весточки передавались друг через друга. Новоиспеченные канадские пары были в курсе дел обеих семей, знали всю родню бойфренда или гёлфрендки по именам, и всех такое положение дел вполне устраивало. У одного-двух в целом доме был компьютер с интернетом – остальные ходили по очереди на поклон, и эти двое вели переписку со всеми женами, потомками, родителями.

Некоторые приехали с детьми. Дети быстро переходили на английский язык и становились очень хорошими переводчиками для взрослых, у которых, в основном, лексикон сводился к нескольким словам: LCBO, two by four, thank you, hi и непременное how are you. Дети ходили с ними в банк, к врачу, в магазин, на почту и помогали, как могли. Эти же взрослые кормили детей, когда мама или папа были на работе, брали их к себе и делали с ними уроки, если могли помочь, и водили их в кино, хотя сами сидели там и ничегошеньки не понимали.

Из-за любви ссорились, разъезжались по разным квартирам, вешались, дрались и напивались. Дружно помогали переносить диван по коридору в комнату вновь создавшейся пары, а потом обратно – диван неудавшегося любовника переходил в его старую комнату из комнаты теперь уже бывшей девушки. «Санта Барбара», короче, отдыхает. На похороны скидывались и хоронили всем двором, прямо как пелось в той песне. На свадьбах гуляли тоже вместе. В основном женились те, кто получал отказ по беженству, уезжать обратно не хотел, и срочно находил себе вторую половину – постарше, страшненькая, бедная – не имело значение, лишь бы со статусом в Канаде. Новые жены и мужья все принимали за чистую монету, вели их дальше по жизни и по иммиграционному пути, часто не догадываясь, что их просто-напросто используют.

Те, кто женился, часто уходили жить в дом к супругу, покидали старое зыбкое место, пользовались всеми благами канадской большой жизни, но подстричься, поговорить и выпить все равно приходили назад в общагу, или в муравейник, или в лягушатник – как только ни называли этот дом в разные годы. Сидели за столом за бутылкой водки и ругали Канаду. Если в комнате оказывался новенький или случайный гость, он непременно спрашивал, почему же они здесь живут – без документов, без права на работу, без медицинской страховки, ругают эту страну и не едут к себе домой. На него все презрительно смотрели пьяными глазами, всем своим видом показывая, что он ничего не понимает в жизни, зеленый еще.

Трудно было без английского. Было столько хохм с этим. Однажды нашему парню надо было на фабрику в северной части города. Он засунул голову в открывшиеся двери автобуса и спросил то, что его научили: Батурст-Финч? Водитель TTC показал пальцем на отверстие, в которое опускают деньги за проезд. Парень опять спрашивает: Батурст-Финч? Водитель опять показывает пальцем на то отверстие: мол, плати и проходи. Но наш парень все понял по-своему. Он вошел в автобус, наклонился к отверстию, почти прижал к нему рот и громко произнес: Батурст-Финч! Весь автобус так и лег от смеха.

z_59524445Еще был случай, когда другого товарища полицейские нашли пьяным в доску на крыльце бара. Он сидел и не мог встать. Полицейские попытались спросить его, кто он и где живет, и готовы были помочь ему добраться до дома, но он не понял ни слова, соответственно ни слова не сказал в ответ на их вопросы, в результате его увезли в тюрьму, и пока не пришел переводчик, он там так и просидел. Истратил кучу денег на то, чтобы его оттуда вызволили. Потом рассказывал, что играл каждый день в футбол, и ему мороженое на полдник давали.

Иногда они были на шаг от тюрьмы, потому что просто-напросто не знали законов. Один пошел теплым октябрьским вечером на Old Mill, стукнул лосося зонтиком по голове, оглушил его, положил в большой прозрачный мусорный мешок и шел с этим мешком через весь город домой. Он знать не знал, что бывает рыболовная лицензия и запрет на ловлю рыбы во время нереста. Дома лосось занял всю ванную. Наш добытчик позвал соседок, они ему разделали рыбу, сварили уху, засолили трехлитровую банку икры и накормили пол-этажа.

Часто друг у друга были ключи от соседних квартир. Пока одни были на работе, другие могли воспользоваться квартирой для быстрого свидания, могли приготовить ужин и накрыть стол к приходу уставшего хозяина, могли постирать соседу шторы, все равно же свои стирал и твои заодно в машинку закинул. Однажды так намыли одному окна, что он зашел в квартиру после смены и растерянно спросил: “А где мои окна?”. Иногда выделывали кренделя и похлеще. Например, попросили соседа с простудой днем побыть в квартире этажом ниже, потому что замок заело или ключ потерялся, надо было посторожить хату. Сосед, которому доверили это дело, досидел до прихода хозяев, но за целый день он выпил у них из серванта всю коллекцию крошечных бутылочек из алкогольного магазина, которые собирались целый год.

В прошлой жизни все герои моих воспоминаний были председателями каких-то комитетов, учеными, кандидатами, завмагами, учителями, артистами филармонии, владельцами фирм, врачами. В Канаде они работали на cash на стройке малярами, плиточниками, штукатурами, укладывали кирпичи и дежурили по ночам на заправках. Женщины в основном работали на уборках. Те, кто имел разрешение на работу, устраивались в химчистку или продавщицей в русский магазин.

Я сам прожил там четыре долгих года. Ломал руку, когда жил нелегально без статуса, она срасталась сама, без врачей и гипсов, только кто-то из соседей принес что-то типа лангета, на два размера больше моего. Не знаю, как вытерпел боль. За два месяца за квартиру скинулись и заплатили те же соседи. Во время третьего месяца property management использовал мой залог за последний месяц, а потом я уже вышел на стройку и, как миленький, начал работать.

Некоторым приходила депортация. Это был особый повод собраться и выпить. Говорили тосты, обещали вечную дружбу, восхищались, что появился скайп, клялись, что как только получат статус, непременно посетят друга на родине, познакомятся с его семьей и сделают все, чтобы перетащить их назад в Канаду. Потом провожали в аэропорт, потом звонили, как долетел, потом иногда вспоминали, пару раз еще звонили, а затем все утихало, и уже никто ни к кому, конечно, не ездил.

После того, как везунчики не мытьем так катаньем через пять-семь-десять-двенадцать лет получали статус постоянного жителя, они непременно первым делом устремлялись на Кубу в отпуск со своей боевой подругой, а потом – домой, к семье и выросшим уже детям. Потом возвращались, бросали подругу дней своих суровых, спонсировали детей, жен, покупали дома и уезжали из муравейника навсегда. Работу они обычно не меняли. Как работали на стройке, так и продолжали, поскольку за все годы на курсах ESL, кроме Jingle bells, ничего не выучили. Но жили теперь уже в своих домах, с семьей, сами делали ремонт, устраивали праздники, показывали детям озеро Онтарио и Ниагарский водопад.

Их освободившиеся квартиры в муравейнике долго не пустовали: выражаясь термином Белых и Пантелеева, машина быстро всасывала новую партию сырья.

Макс Халорин

Tagged with:
Posted in Крутые виражи иммиграции

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

*

Наши Проекты

Новости по месяцам

Новые комментарии

    1
  • Thursday, 21 Nov 2024 - 11:02Beloved
    КРЮЧОК ОТ ВЕШАЛКИ, КАК...
    Гнать эту мразь поганой метлой из страны
  • 2
  • Saturday, 26 Oct 2024 - 00:34Андрей Николаевич Самойлов
    Отец убитой девочки находится...
    Валера, привет. Расскажи, пожалуйста, давно ли ты был у себя на Родине в Беларуси? Да шучу я)), Батька тебя на ...
  • 3
  • Thursday, 17 Oct 2024 - 20:48Илья
    КАНАДСКИЙ ВОЕННОСЛУЖАЩИЙ ПОГИБ В...
    Эх вы... скопировать у другого источника правильно сложно? Скончался НЕ при исполнении служебных обязательств (дело было на выходных во время ...
  • Older »